Than Tien concept art

[Laviko]

Примерно следующее я планирую изобразить с куклой. Отчасти это будет именно косплей по BnS, отчасти мой персонаж. Единственное, волосы у нее должны быть сливочного цвета, просто у меня всего шесть копиков, приходится как-то выкручиваться.

@темы: рисунки, [Bunny Hime], персонажи

---

[Laviko]

Нашла дома акриловые глаза 12 мм. Примерила их Тиен, удивительно, но ей идет. Если в итоге выяснится, что этот цвет лучше, придется покупать еще одну пару глаз. :/

@темы: куклы, [Bunny Hime]

---

Makeup Elf Daisy

[Laviko]

Я по-прежнему не умею накладывать пастель так, чтобы она не ложилась пятнами. Также я часто не замечаю, что она куда-то осыпалась и заклириваю, в итоге получается грязинг. Но я стараюсь и надеюсь однажды у меня будет круто получаться.

@темы: куклы, фэйсап, [Bunny Hime]

---

Новый класс Aion [на конкурс фанарта]

[Laviko]

Класс: Художник
Описание: Магический класс, дальник, дд, контроллер. Является второй веткой класса Артист. И если бард лучше чувствует себя в группе, то художник самодостаточный класс. Носит робу и большую, с виду очень тяжелую, кисть, которую он вертит словно перышко. Большинство атак медленные, каст скиллов начинается с начертания символа и завершается легким взмахом кисти или руки. Художник имеет в своем запасе большой арсенал бафов, проклятий, контролирующих умений и мощных атакующих заклятий, в том числе массовых. Имеет две ветки стигм: ДД и СС.

Ссылка на описание конкурса: тык
Ссылка на тему с работами: тык

@темы: рисунки, фанарт

---

Она приехала!

[Laviko]

Двадцать второго сентября приехала заказанная мною кукла, посредник был великолепен о да сделал модификации и вот сегодня я ее забрала.
Это лимитка Elf Daisy. Да, я попросила ее попилить, на костер меня.
Собственно, заказывала я именно ее (ну кроме того, что мне в принципе нравится эта линейка лике) только потому, что у нее есть ручка для того, чтобы держать посох. Учитывая, что я собираюсь делать призывателя из BnS это было в тему. А вот уши и фейри части мне ни к чему были. Так что уши спилены, части выставлю на продажу.

Абсолютно неинформативное фото:

Кукла очень приятная на ощупь, бархатистая такая, чуть шероховатая (ее хочется все время трогать)). Очень устойчивая, не надо долго и с матами пытаться заставить ее стоять, баланс ловится быстро, особенно учитывая, что пока она не перетянута и не проклеена. От одинарных шарниров и цельнолитной тушки я особой подвижности не ждала, так что никаких разочарований не было. Швы конечно есть, это да, но я их сошкурю.) О тонких стенках в черепе, о том, что магниты лике не вклеивают (мне это собственно на руку), а также о том, что вместо крючков в руках-ногах у куклы леска, я тоже была предупреждена заранее. Я, честно сказать, вообще не знаю есть ли такие крючки, которые влезут в ее крошечные конечности. Мне посредник посоветовал слазить на SOOM, надо посмотреть у них на сайте. По ощущениям после SD она кажется крошечной. Я не знаю, как я буду красить эти милиписечные губы. >__<
В целом, я очень довольна приобретением, уже прям люблювагонкуплю. А еще у меня впервые есть фирменная коробочка (очень симпатичная) и сертификат на куклу. Аняня!

@темы: куклы, [Bunny Hime]

---

Полить газон!

[Laviko]

Этим летом мне много пришлось поливать, так как бабушке нужна была помощь. На волне этого и была нарисована мокрая Марсель со шлангом. )

@темы: наброски, зеркала

---

Еще одна попытка мэйка

[Laviko]

На этой голове, полагаю, что последняя. И в живую он, честно сказать, смотрится куда лучше.)

@темы: куклы, фэйсап

---

Разбитый медальон

[Laviko]

@темы: зеркала, рисунки

---

Than Tien

[Laviko]

Я немножко упоролась по игре Blade and Soul, в связи с этим картинка. Это мой персонаж, в игре ее зовут Лита, но я подумала, так как игра корейская лучше бы если у нее было корейское имя. Так что персонажа я переименовала в Тхан Тиен. Она принадлежит расе Лин. Представители этой расы близки к природе, легко ладят с животными и понимают их. Как и их предки, они унаследовали способности от легендарного Цилиня, который обучил эту расу древним практикам: все Лин тонко чувствуют окружающий мир и могут общаться с миром мертвых. Им доступны древние тайны и загадки, скрытые ото всех остальных.
Теперь я хочу такую куклу. Я даже биографию уже ей придумала. о(^__^)О ~<3

P.S. Когда я на нее смотрю мне тоже хочется кофе. Хотя я его не люблю.)

@темы: рисунки, фанарт, персонажи

---

Еще мэйк

[Laviko]

Он уже давно стерт, но мне нравится лицо, которое вышло. Тут она куда больше похожа на азиатку. )

+ в парике

фото кликабельны

@темы: куклы, фэйсап

---

Переходим реку вброд

[Laviko]

Бессмысленные и беспощадные фотки после первого выкупа выгула Йоко.
Фотограф

Тот-самый-фотограф

Silina Black

+многа

@темы: фото, куклы

---

Мэйкап

[Laviko]

Мне наконец-то приехал клир и я возобновила свои тренировки в покраске куколки. Не буду лукавить, это уже пятая попытка, но первая, которую не стыдно показать. Мне еще учиться и учиться, а также я пришла к выводу, что мне не хватает карандашей, но от этого мэйка у меня хотя бы не течет кровь из глаз. В первую очередь показать обещала Дельфи, но раз прилично вышло, то покажу всем. ^^

+1 (в парике)

запись создана: 21.04.2014 в 15:07

Вопрос: Нравится?

1. <3		8	(100%)
Всего:		8

@темы: куклы, фэйсап

---

Зеркала #1

[Laviko Weid]

ОТРАЖЕНИЕ

Лавико Уэйд


из серии: Зеркала #1


Информация о книге:

Возрастное ограничение: 18+
Жанр: фэнтези, приключения, любовный роман
Редактор: Каримова «Mir Charime» Мария, Евдокимова «Incontinenza» Анастасия
Дата написания: В процессе
Объем: ?
Размещение: запрещено





Аннотация:

Для Марсель все начнется поздней весной. С банального расставания по смс и странной встречи в кафе, после которой события неотвратимо увлекут ее в смертоносный водоворот. В ее мир вторгнется мужчина со шрамом, требующий невозможного. И юноша, почти мальчишка, который выглядит очень знакомо. Вот только где они могли встречаться?
Уже потом она поймет, что чужая рука настойчиво направляла ее к цели. Цели, которая приведет ее на шахматную доску, где Марсель придется решать, чью сторону принять, когда станет ясно, что она просто пешка в чьей-то большой игре.

Оглавление:

Пролог

Часть первая

Глава 1 Меблус
Глава 2 Шантаж
Глава 3 Внутреннее зеркало
Глава 4 Атака
Глава 5 Освобождение

Когда-нибудь, я доведу это до ума и допишу...

запись создана: 06.02.2014 в 19:06

@темы: книги, зеркала

---

Глава 5 Освобождение

[Laviko Weid]

Глава 5
Освобождение

Hииархус был послушен в обращении. Стоило приложить чуточку желания, сосредоточиться и вообразить, какого результата хочешь достигнуть, — молнии тут же возникали в мелко вибрирующей рогатке. Но легко это звучало только в теории.
Лук действительно принимал и аккумулировал энергию, которую он черпал из окружающей среды (Ахаон похвастался, что сам настраивал его, чтобы он не вытягивал больше положенного и не нарушал баланс), но направить ее в цель было затруднительно. Стоило отвлечься даже на пылинку, как стрела или лопалась обжигающими брызгами, или меняла цвет, после чего эффект такого заряда становился непредсказуем, а исправить случившееся было уже нельзя. Приходилось «развоплощать» энергию обратно. Сил на это уходило много, а не взорвать стрелу удавалось редко, поэтому Марсель быстро уставала — при аннигиляции стрела забирала у лучника столько же, сколько отдала.
Но больше всего, конечно, при обучении Марси отвлекал сам Ахаон. Его узкие ладони, скользящие по обнаженным рукам так чувственно, что пересыхало во рту, невинные прикосновения, полные невысказанного обещания. У Марсель перехватывало дыхание, сердце билось барабанным боем, щеки пылали, а стрелы взрывались одна за другой, но он не пытался зайти дальше.
Вот и сейчас Ахаон стоял рядом, робко касаясь ее локтей, чтобы помочь принять правильное положение. Марсель чувствовала спиной жар его тела, и волны холодных мурашек прокатывались по спине, заставляя мелкие волоски вставать дыбом у основания шеи, где кожи касалось его дыхание.
Близко, жарко, тесно.
Невыносимо.
Стрела не появлялась, хотя Ахаон негромко давал какие-то советы. Его слова тревожили слух, но их смысл проходил мимо сознания. Марсель чуть повернула голову, как будто чтобы лучше слышать, и наткнулась взглядом на его пылающую щеку. То, что его тоже сводила с ума эта близость, не могло укрыться от внимания, но каждый раз, когда она хотела сделать первый шаг, руки тяжелели, а сердце начинало метаться в груди так, что казалось, оно сейчас выпрыгнет через горло.
Смущенное лицо Ахаона отражало мучительную внутреннюю борьбу. Он был настолько близко, что его черты расплывались, но Марсель все равно различала его синеватые веки, искусанные губы и светлый пушок вдоль линии челюсти. Достаточно было немного повернуться, чтобы прижаться к его искривленному рту... буквально пару...
Телефон грянул Harlem Shake’ом, мыльный пузырь невесомости лопнул и, словно окаченные ледяной водой, они очнулись, тяжело дыша и почти испуганно глядя друг на друга. Молчание затягивалось, Марси неловко кашлянула и выдавила из себя, отводя глаза:
— Я отвечу.
Хлопнула дверь — Ахаон выскочил из комнаты, красный, как вареный рак. А Марсель медленно выдохнула, прежде чем поднять трубку.
— Кто там так вовремя?
— Я помешал чему-то важному? — с улыбкой поинтересовался Реми.
— Не, ну ты не поверишь... — не удержалась от сарказма она. — Чего надо?
— В последнее время для людей, живущих по соседству, мы встречаемся крайне редко.
— Хочешь прийти в гости?
— Хочу. То есть... — в его голосе проскользнули игривые нотки, — ...если ты дома, конечно.
Марсель сделала вид, что ничего не заметила.
— Жду, — и положила трубку.
Задумчиво глядя в погасший экран, она машинально протерла его большим пальцем. Сейчас самое подходящее время, чтобы рассказать Реми о Меблусе, другой возможности может и не представиться, а им нужно успеть забронировать билеты на самолет и подготовить все для побега. Главное — подгадать, чтобы это совпало с командировкой отца, Марсель не смогла бы уехать, зная, что он остается в одном городе с этим маньяком. И хорошо бы познакомить брата с Ахаоном, они уже с месяц общаются, как-никак.
Выскользнув из комнаты, она прокралась по лестнице и уперлась взглядом в отца, сидящего с газетой и чашкой кофе за обеденным столом. Очевидно, воровато-смущенный вид Марсель заставил его насторожиться, потому что он немедленно спросил:
— Что-то случилось?
— Нет, па. Пить хочу.
Чтобы подтвердить свои слова, Марсель прошла к кухонной тумбе и налила себе из графина воды, обшаривая глазами помещение в поисках Ахаона. Неужели он совсем удрал?
— Реми придет.
— Хорошо, — отец перелистнул газету. — Марсель, в последнее время в доме тебе ничего не казалось странным?
— А что случилось?
— Люстра не начинала раскачиваться у тебя на глазах? Двери не открывались сами собой? — напряженно уточнил отец.
— Ты думаешь, у нас поселился полтергейст? — в одночасье Марсель сделалось так весело, что стоило больших усилий сохранить серьезный тон.
Ее отец, консерватор, не верящий в сверхъестественное, принял деятельность Ахаона за проявление потусторонней силы. Действительно, она не рассматривала его пребывание здесь в таком ключе. Не видя Ахаона, было сложно объяснить «самостоятельное» передвижение предметов и хлопающие двери, а, учитывая немалый рост гостя, порой он задевал головой люстру на кухне.
— Не говори ерунды, Марсель, — возразил сконфуженный отец и уткнулся в газету.
Допив воду, она поспешила оставить его одного.
Ахаон нашелся в гостиной, лежащим на диване. Прикрыв глаза предплечьем, он, судя по страдальческой позе, предавался самоуничижению, но появление Марсель мимо его внимания не прошло. Она легко это определила по красноте, которая разлилась от его щеки до самой шеи.
Усевшись в кресло, Марсель включила телевизор и, зашептала, наклонившись к Ахаону:
— Слушай, сейчас придет Реми. Я хочу рассказать ему про Меблуса. И про тебя тоже. Ты не будешь против?
Ахаон облизал губы, не без усилия отвел руку от лица и сел, пылая чуть оттопыренными ушами.
— М-м...
— А? Нет?
— Не стоит, — едва слышно пробормотал он.
— Все нормально, — попыталась переубедить его Марсель. — Мой брат адекватный, и я не стану говорить, кто ты... Честно сказать, я и сама-то этого толком не понимаю.
— М-м... — снова неопределенно протянул Ахаон, натягивая на пальцы рукава толстовки и продолжая смотреть себе под ноги.
— Ты переживаешь из-за того, что мы друг другу нравимся, но не встречаемся? — решила взять нахрапом Марсель. — У меня были и более тесные контакты с мужчинами, так что один поцелуй меня бы не обесчестил.
Ахаон снова залился краской и еще тише произнес:
— Мне жаль.
Вскочив, он стремительно вылетел из квартиры, напугав отца.
— Сквозняк, — ответила Марсель на его удивленный взгляд, прежде чем из-за дверного косяка появилась лохматая голова Реми.
— Что это было только что? — спросил он.
— Сквозняк, — повторила она, пожав плечами. — Проходи.
— А смотри что я прине-ес, — пропел брат, поднимая повыше прозрачный пакет-майку, в котором валялись вперемешку лаймы, мята, содовая, тростниковый сахар и бутылка белого рома. — Будем делать мохито.
Отец неодобрительно зашуршал газетой.
— Ого, запасся! Пойдем наверх, — хлопнула его по плечу Марсель. — У меня есть для тебя новости.
— Только не говори, что ты беременна.
— Иди ты в жопу, Реми!
Закрыв входную дверь, Марсель задумалась, вернется ли теперь Ахаон, потом решила, что за нииархусом он зайдет точно, и немного успокоилась. Реми уже убежал к ней в комнату, чтобы не мозолить глаза отцу, поэтому, когда Марсель вошла к себе, брат уже заинтересованно крутил в руках светлый лук, повесив пакет на спинку стула.
— Что это?
— Да просто палка, положи под кровать.
То, что Марсель всегда ценила в Реми, это то, что он умел не спрашивать лишнего, если понимал, что ступил на запретную территорию. Он всегда знал, когда сестра врет, но, если чувствовал, что на то есть веские причины, не допытывался до правды.
— Окей. Так что ты хотела рассказать?
— Сначала выпьем.
Они вместе сделали коктейли, уселись на кровать и некоторое время болтали о ерунде, прежде чем перейти к разговору о Меблусе. Марсель не стала плакать, только один раз сухо всхлипнула в истерическом припадке многословности. Она рассказала все. Умолчав только о том, что поклялась не говорить. Реми не трогал ее, зная, что одно прикосновение может заставить ее разрыдаться.
Когда она закончила, он протянул «да-а...» и надолго замолчал, глядя на лампу.
— Ты мне не веришь? — спросила Марсель.
— Тебе верю. Другой вопрос в том, не пудрят ли мозги тебе. Почему ты не хочешь обратиться в полицию?
— Он поймет, если я это сделаю. Я боюсь, что он причинит вред тебе или отцу.
— Да-а... Джонни улетел вовремя. Значит, ты хочешь, чтобы я забронировал билеты до Дженкинса... хм. А как ты собираешься спасать Ланса, если не знаешь, где его держат?
Марсель, вспомнив о мохито, сделала глоток из стакана.
— Мне помогает один парень.
— Ты уверена, что ему можно доверять?
— На все сто процентов.

«Договориться с Реми оказалось легче, чем я думала. Он не поставил мои слова под сомнение, не стал спорить — я любила брата в тот момент как никогда раньше. Мы посмеялись над тем, что в Дженкинсе брат станет моим очередным телохранителем, так как он грозился взять с собой пистолет, а потом выпили за это. И еще за что-то, потом за что-то еще. Я уже не помню. Знаю только, что, когда он уходил, меня сильно шатало и я висла на брате, заливаясь пьяным смехом так громко, что отец с каменным лицом ушел к себе в комнату. Но ничто не могло испортить мне настроение в тот момент».

~~**~~

Ахаон вернулся глубоко за полночь. Марсель встала в туалет в шесть утра и обнаружила его на полу возле своей кровати, завернутым в плащ. Он крепко спал, подложив кулак под щеку, и едва слышно похрапывал.
Накрыв его пледом, Марсель снова забралась в постель и продрыхла до девяти утра, а, когда проснулась, на улице светило солнце, а телефон разрывался от Harlem Shake’а. Звонок разбудил Ахаона, и он приподнялся на локте, с трудом разлепив заспанные глаза.
— Что случилось?
— Не знаю, — Марсель с закрытыми глазами нащупала телефон на полу, поднесла его к уху и приняла звонок. — Алё?
— Привет, Марсельеза!
— Иди в жопу.
— Ты как всегда мила. Я по делу. Мы тут на днях должны открывать вечеринку в «Heaven». Сегодня репетируем танец, а Сюзи истерит, потому что я опять поссорился с Сэм.
— Вы задолбали уже со своей Санта-Барбарой.
— Слушай, ты можешь сбежать под каким-нибудь предлогом?
— И зачем? Если я даже порепетирую с вами, то я вряд ли смогу потом прийти в клуб, чтобы выступить. К тому же, сегодня пятница, отец будет дома рано.
— Главное, чтобы наши разучили движения, а с Сэм я еще успею потанцевать. Марси, спаси меня. Сюзи увидит тебя и сразу успокоится. Ты же не хочешь, чтобы твоего брата сегодня сожрали?
— Не знаю. Во сколько надо прийти?
— В шесть, но можно пораньше.
— Подожди, — прикрыв трубку ладонью, Марсель повернулась к сонному Ахаону. — Ты сможешь меня провести вечером мимо отца?
— Могу. А куда?
— Мне на репетицию успеть надо до занятий у Меблуса. Хочешь, пойдем со мной, посмотришь на танцы?
— Хр... шф... — согласился Ахаон, спрятав лицо в плед.
Марсель убрала руку от динамика:
— Хорошо, Ремишель, приду. А теперь отвали, я пойду досматривать эротический сон, который ты прервал.
Они проспали до полудня, пообедали наверху, пользуясь отсутствием отца, и лениво улеглись перед телевизором в гостиной. Марсель посетило редкое в последние месяцы желание порисовать, поэтому она прихватила с собой деревянный планшет.
Ахаон упорно делал вид, что вчера ничего не произошло, так что она решила поддержать игру.
— Ты говорил, что светлые травоядные, они, что реально травой питаются? — поинтересовалась Марсель, включив фоном Nat Geo Wild , и принялась возить по бумаге углем, толком еще не зная, что хочет изобразить.
Ахаон отвлекся от выковыривания цукатов из булочки:
— В виде приправ, да. А еще светлые едят фрукты, овощи. Могут съесть немного рыбы.
— А темные, значит, едят мясо?
— Еще фрукты, но это бывает чревато пищеварительными расстройствами... — лицо Ахаона приобрело задумчивое выражение, будто он вспоминал что-то, связанное с предметом разговора. Немного поразмыслив, Марсель решила, что не хочет ничего об этом знать.
— Хотела бы я попробовать какое-нибудь ваше местное блюдо.
— Я бы приготовил, — застенчиво улыбнулся Ахаон. — Но тут нет таких продуктов.
Не зная, что на это сказать, Марсель тоже улыбнулась и вернулась к рисованию. Спустя четверть часа на листе появилось вытянутое лицо с ярко выраженными скулами, в обрамлении густых черных волос с отросшей челкой. Полюбовавшись плодами трудов, Марсель в несколько движений добавила к портрету полуприкрытые глаза, длинный нос и жесткую линию рта.
— Что скажешь? — она перевернула планшет, оставляя черные отпечатки пальцев по краям рисунка.
Ахаон едва не подавился цукатом.
— Ты же говорила, что не разглядела его.
— Что?
— Сильвана. Ты сказала, что было темно.
— Я и не... — Марсель запнулась и снова повернула рисунок к себе. — Это Сильван? Не может быть.
— Может быть... — Ахаон почти сердито поджал губы, — ты знала его в прошлой жизни?

~~**~~

В студии помимо Реми и Сюзи была еще дюжина парней из «Heaven», с которыми она общалась на уровне «привет-пока».
— Он со мной! — объявила Марсель с порога, стягивая тесный рукав своей бежевой курточки. — Это Ахаон. Знакомьтесь.
Тот скромно присел на скамью, не выказывая желания знакомиться, но и не смущаясь. Можно было только порадоваться, что он не надел свой странный плащ, а просто взял его с собой, это позволило сразу избежать половины вопросов, которые могла задать Сюзи, тут же утащившая Марсель в уголок для допроса.
Марсель послушно повторяла заученную комбинацию ответов — «Нет, Сюзи, это не мой парень. Да, с Лансом мы расстались. Нет, между нами ничего не было...» — и краем глаза наблюдала, как Реми протягивает руку растерянному Ахаону. Как тот мнется некоторое время и только затем соображает, что ладонь надо пожать, протягивает руку в ответ и неловко улыбается. Марсель поймала себя на том, что, глядя на такого милого и уютного Ахаона, испытывает потребность укутать его и накормить. И в то же время с этим ощущением материнской нежности соседствовало жгучее желание сокрушить эту монашескую добропорядочность.
— Ладно, — Сюзанна хлопнула в ладоши, привлекая внимание. — Репетируем!

~~**~~

Время пролетело незаметно. Марсель, казалось, что они только начали, а уже было пора расходиться. Ахаон до этого момента очевидно даже не представлял, что бывают и такие танцы. В какой-то момент, делая волну бедром, Марсель поймала его ошалелый взгляд. Его лицо было цвета вареной свёклы.
— Молодец, Марси, — сказал Сюзи.
Довольная, Марсель наклонилась, чтобы поднять из вороха одежды на скамье наручные часы Реми, но стоило взглянуть на циферблат, как ее улыбка тут же обратилась в испуганную гримасу.
— О, Боже! Я опаздываю!
— На курсы? — удивился Реми.
— Нет, другие занятия, — ответила она, натягивая курточку, и тихо чертыхаясь.
— К Меблусу? — Реми поймал ее за руку.
— Да, пусти.
Они испытующе уставились друг на друга, а потом брат медленно разжал пальцы:
— Это плохая идея.
— Плохая идея — не прийти. Потом поговорим.
Воспользовавшись освобождением, Марсель сорвалась к двери, на ходу махнув Ахаону, и проорала из дальней части студии:
— Всем пока!
Запрыгнув на перила, она съехала вниз, выскочила на улицу, обдавшую запахом дождя и мокрого асфальта, и запрыгнула в машину. Слева хлопнула дверца — Ахаон тоже уселся рядом.
Марсель впоследствии не могла вспомнить, чтобы хоть раз до этого гоняла на отцовском автомобиле так, как в тот вечер. Телохранитель выкручивал руль как заправский гонщик, Порше взвизгивал тормозами на поворотах, и бледный Ахаон сидел, вжавшись в спинку сидения, словно надеялся пройти сквозь нее.
На занятие Марсель опоздала на целых полчаса.
Взбежав по лестнице, она запыхавшаяся ворвалась в квартиру. Первое, что она увидела, это распростертая на полу Сэра, над которой склонился Меблус с ножом в руках.
Кровь прилила к голове Марсель, и в ушах оглушительно зазвенело.
Остекленевшие глаза индианки были широко распахнуты, а на оголенном животе были вырезаны непонятные письмена, образующие круг, с Печатью Бафомета по центру.
«Печать — основа» — вспомнила Марсель слова Ахаона. — «Тебе знаком язык?»
Заметив появление ученицы, он поднялся. Грохнула, захлопываясь, дверь, и Йоко выкатилась в проход, перекрывая пути к отступлению.
«Adamara ruat. Язык тьмы».
— Я свидетель, и меня надо убрать? — зачем-то спросила Марсель. Казалось, все происходит во сне. Не с ней.
Йоко развернула сиденье, чтобы затем повернуть в замке ключ.
— Вовсе нет, — ответил Меблус, вытирая нож полой рубашки. — Просто мы пришли к выводу, что ты лучше послужишь другой цели.
— Мне нужно новое тело, — подала голос его Йоко, — твое подходит. Ты можешь отдать его добровольно, или мы заберем его силой.
Пятясь к дальней стене, Марсель лихорадочно соображала, что делать, но в голову не приходило ничего, кроме прыжка в окно, что было бы равносильно самоубийству.
Меблус откинул мыском ботинка ковер, открывая часть огромной пентаграммы, нарисованной мелом на полу. Его жена наблюдала за происходящим с нескрываемым торжеством.
— Не сопротивляйся, — велел Меблус, и тело одеревенело, стало непослушным. Свет померк, а белки глаз учителя, как в температурном бреду, сделались ярче, выкатились вперед.
Последней здравой мыслью, прежде чем Марсель опустилась перед ним на колени, было:
«Жаль, не успела ни с кем попрощаться».
А затем веки опустились, и на целую вечность все накрыла темнота.
Привел ее в чувство запах дыма.
Мир проступил перед глазами медленно, как на полароидном снимке. Марсель отрешенно наблюдала, как Меблус бросает нож, кинувшись на помощь жене, как Йоко крутится в своей коляске, стараясь сбить пламя со штанины, как беззвучно открывается ее напомаженный рот...
На двери еще тлел идеально ровный выжженный круг.
Постепенно вернулся звук, сначала едва различимый, как сквозь толщу воды, потом громче, пока визг Йоко не стал оглушительным. Марсель поняла, что все еще стоит на коленях и отупело наблюдает, как на фоне происходящего в дыру протискивается Ахаон с нииархусом.
Оказавшись внутри, он подскочил к Марсель, чтобы проверить, цела ли она, а затем, прицельно пальнул голубой молнией в горящую женщину, погасив пламя. Следующая стрела вырубила дымящуюся Йоко и, слегка зацепив Меблуса, отправила того в глубокий нокаут.
— Йоко сказала, что хочет забрать мое тело себе... — произнесла Марсель.
— Идем, нельзя здесь оставаться, — Ахаон помог ей подняться.
На улице лил дождь, так отчетливо напоминая о кошмарных снах, что Марсель едва поборола желание обернуться, чтобы проверить, нет ли поблизости красноглазого демона. Запрыгнув в автомобиль, они захлопнули дверцы, и только тут Марсель наконец накрыло.
Подвывая, она вцепилась в Ахаона:
— О, нет... Ланс!
Почему-то только сейчас Марсель в полной мере осознала — если она ничего не сделает, умрет человек. На самом деле умрет. Из-за нее.
— Что?
— Ланс! Ланс! Он у Меблуса!
— Тш-ш... Сейчас мы отвезем тебя домой, а потом я поеду и спасу Ланса. Все остальное...
— Нет! — Марсель оттолкнула его руку. — Нет времени на это!
— Меблус очнется и приедет домой. Марсель, он один раз посмотрит на тебя, и ты сделаешь все, что он прикажет. Я не могу так рисковать.
— Пожалуйста, Ахаон... ты не можешь... — Марсель вцепилась в волосы, стараясь справиться с собой, и умолкла. Взгляд Ахаона был так тверд, что она поняла — не уговорить. Тогда в порыве отчаяния Марсель решила использовать последний козырь, что у нее остался.
Тряхнув волосами, Марсель оседлала ошарашенного Ахаона. На его лице был написан почти суеверный ужас, в первое мгновение происходящее настолько шокировало его, что он даже не сделал попытки стряхнуть с себя девушку.
Телохранитель смотрел вперед, не шелохнувшись.
— Возьми меня... — ее рука скользнула под одежду по горячему животу, который Ахаон рефлекторно втянул, — ...с собой.
Она провела пальцами по ходящим ходуном ребрам, и это как будто отрезвило его.
— Это опасно, — дрогнувшим голосом возразил пунцовый Ахаон, пытаясь отползти по сиденью назад, но Марсель упорно наступала, пока он не оказался зажат между дверцей машины и ее телом. — Я не могу. Я... — Марсель крепко обхватила его колени ногами, прижимаясь грудью к лицу, и Ахаон захлебнулся словами, дыша часто и поверхностно. — Не надо... ты не понимаешь, я...
— Он умрет, если мы не поедем туда сейчас. Пожалуйста.
Ахаон судорожно сглотнул. Марсель прижалась губами к пульсирующей жилке на его шее как голодный вампир.
— Умоляю... — повторила она, проведя ладонью по его бедру и, остановившись в миллиметре от вздувшегося паха.
— Х-хорошо. Ладно. Согласен. Только... не могла бы ты?..
— Эй, голубки, — раздалось снаружи, а после кто-то побарабанил костяшками пальцев по двери. — На два слова.
— Реми? — Марсель нажала на кнопку, чтобы опустить стекло. — Что ты тут делаешь?
— Следил за тобой, конечно, — под мышкой он держал мотоциклетный шлем, вечно лохматая шевелюра примялась. — Все в порядке?
Распахнув дверцу машины, Марсель схватила его за рукав косухи и втянула внутрь. Ахаон хлопнул водителя по плечу, Порше, взвизгнув, рванулся с места, придавив сидящих в салоне к спинкам.
— Какого хрена? — возмутился Реми. — Там мой мотоцикл остался... — менее уверенно добавил он, заметив, что у сестры дрожат губы. — Что вообще происходит?
— Все очень плохо.

~~**~~

— Остановись там, — велел Ахаон телохранителю, указав на парковочное место рядом с одним из двухэтажных домиков в стройном ряду его близнецов.
Свой тяжелый плащ он накинул на плечи Марсель, предупредив, чтобы в случае опасности она спряталась в темноте и не двигалась.
— И что будет?
— Меблус заметит тебя, только если наступит тебе на голову, — ответил он.
Поднявшись по ступенькам, Ахаон воровато огляделся и присел возле замочной скважины — в свете уличных фонарей блеснула отмычка.
— Что это за хреновина у тебя за спиной? — тихо спросил Реми, имея в виду закрепленный ремнем нииархус. — Я, кажется, уже видел его…
— Лук, — оборвал его Ахаон под щелчок замка. — Пойдем.
В доме пахло антиквариатом и свежепоклееными обоями. Ахаон по стеночке двинулся вперед, зная, что к темноте не привыкнет и все равно будет слеп, словно крот. Марсель с Реми направились вслед за ним. Скрипнула дверь, и они оказались в большой комнате. Здесь было светлее, так как свет фонарей падал в окна, под ногами ощущалась мягкость ковра. Посреди комнаты стоял круглый стол, у стены тикали напольные часы, все остальное терялось в темноте, Марсель различила только очертания каминной полки и, сделав шажок, уронила на пол кочергу.
— Свет не будем включать? — Реми с сомнением покосился на выключатель.
— Ты что, баран? — огрызнулась Марсель. — Нельзя, чтобы соседи знали, что кто-то забрался в дом!
— А если в лоб?
— Иди в жопу!
— Меня умиляет твоя изящная словесность.
— Тихо! — шикнул Ахаон.
Пока Марсель примеривалась к кочерге, он создал из воздуха слабо трепещущий огонек и поджег им свечу, которой предусмотрительно запасся. Сердитый Реми в это время выжигал на лбу у сестры взглядом «я тебя убью», поэтому пропустил это занимательное зрелище.
— Ахаон, ты знаешь, где Ланс? — спросила она.
— Думаю, что в подвале. Надо найти вход туда.
— То есть на самом деле ты не уверен? — на всякий случай уточнил Реми. — А, может быть, он вообще не здесь?
— Здесь, — сдвинул брови Ахаон.
— И как ты это выяснил, сыщик?
— У меня свои методы.
— Мы теряем время, — встряла Марсель, прерывая назревающий спор. — Меблус может нагрянуть в любой момент, давайте займемся поисками?
Возражений не последовало.
На обыск все равно ушло много времени. В плаще оказалось неудобно, поэтому Марсель беспечно бросила его на стол. Ахаон рыскал по дому неслышно как тень, отчего то и дело кто-то из них с Реми подскакивал, хватаясь за сердце.
Втайне Марсель надеялась, что в доме будут какие-нибудь оккультные книги, но ожидания не оправдались — дом выглядел почти необжитым и полупустым. Даже в холодильнике оказались только консервы, батон и слегка подернутая плесенью пицца. Вслед за отвращением, у Марсель закрались подозрения, что Ланс, скорее всего, голодает, если Меблус появляется дома не каждый день.
Чтобы отогнать приступ жалости, она отправилась в гостиную, помогать Реми двигать мебель.
— Ничего, что мы тут сейчас наследим и захватаем все? — поинтересовалась Марсель, посасывая содранные костяшки пальцев, пока Реми скатывал освобожденный ковер. — Это же улики.
— И что он сделает? Заявит в полицию? — хмыкнул брат. — Он человека похитил вообще-то. Так... эй, Ахаон? Ты где?
Тот выглянул из прихожей, щурясь в темноту. Судя по всему, свеча не сильно ему помогала.
— Да?
— Нашел что-нибудь? У нас ничего.
— Не уверен. Посмотри сам.
В прихожей справа от двери обнаружился шкаф, который они не заметили, когда вошли. Ахаон поставил на пол свечу и достал из кармана светящийся шарик, похожий на миниатюрную луну, который плавно воспарил над его оттопыренным ухом.
— Смотрите, — сказал он, сдвигая коврик ногой, — следы на полу, как будто что-то двигали.
— Это что за херня? — обрел дар речи Реми.
— Где? — не понял Ахаон.
Марсель, привыкшая к странностям за этот месяц, тоже не сразу догадалась, что брат говорит о сфере.
— Это светильник, — напряженно ответил Ахаон.
— Впервые вижу такой, — с сомнением ответил Реми.
— Давай потом, а? — взмолилась Марсель.
Брат поджал губы, но все же поддернул штанины и опустился на колени, чтобы заглянуть под шкаф. Напряженно вглядевшись в темноту, но махнул рукой Ахаону:
— Похоже на царапины от ножек. Дай сюда эту свою нео-лампочку.
Сфера плавно залетела под шкаф, осветив стену позади него.
— Там дверь, — сказал Ахаон.
— Ты такой наблюдательный! — Реми поднялся, отряхивая ладони. — Будем двигать. Марси, не мешайся.
Совместными усилиями, пыхтя и ругаясь, парни оттащили шкаф от стены, полностью заблокировав входную дверь.
— Зараза, тяжелый, — брат утер пот со лба, привалившись плечом к стене и замолчал. Ахаон уже возился с замком, прикусив губу от усердия.
Прислонившись спиной к стене рядом с Реми, Марсель достала телефон, чтобы посмотреть время, и только потом вспомнила, что выключила его.
В доме было тихо, под потолком зудел комар, тихо шуршала в замке отмычка, тикали часы в гостиной.
Одновременно со скрипом открывшейся подвальной двери, в глубине дома что-то грохнуло. Марсель встрепенулась, заталкивая телефон в задний карман джинсов, боясь озвучить свои мысли.
«Не успели?!»
Реми выхватил из-за пояса пистолет, к удивлению сестры, и указал Ахаону головой на лестницу, ведущую вниз, мол, ступайте, я прикрою.
— Ты же оформлял лицензию? — почти истерично выкрикнула Марсель.
— Заткнись. Если это твой Меблус...
Продолжать не имело смысла. Марсель прошмыгнула между Ахаоном и стеной, окунувшись в сырую затхлость подвального воздуха. Совершенно бесшумно мимо пролетела светящаяся сфера и замерла над правым плечом, покачиваясь в такт шагам. Обернувшись, Марсель увидела, что Ахаон щурит ослепшие от темноты глаза, двигаясь вдоль шершавой каменной стены, и взяла его за руку.
Внизу тоже оказалась дверь, толстая, обшитая железом. Ощупав ее, Марсель обнаружила крошечную замочную скважину. Ахаон молча оттеснил ее плечом, опустился на корточки и снова принялся копаться в замке.
В тишине шли минуты. Словно струны натягивались нервы. Отсюда прямоугольник двери выглядел голубоватым, хотя там наверху темнота казалась кромешной. Марсель нервно постукивала по полу ногой до тех пор, пока Ахаон непривычно раздраженным тоном не попросил ее прекратить. У него не получалось.
Слишком темно.
— Я принесу еще свечей. В гостиной, кажется, были, — предложила Марсель.
Реми стоял, прижимаясь к стене с пистолетом наготове.
— Ну что там?
— Темновато. Я сейчас.
Вернувшись в гостиную, Марсель сразу вспомнила про забытый плащ, потому что его не было. Пошарив на каминной полке, она нащупала несколько свечей. Чиркнула спичкой, поджигая фитиль. Почти ослепнув от подвижного огонька, Марсель поморгала и подняла свечу над головой, осматриваясь. Плаща не было видно.
Недолго думая, она полезла под стол, больше ему было деться некуда.
— Что-то потеряли, Кагами-сан?
Марсель подскочила, врезавшись затылком в столешницу. Свечи запрыгали по полу, огонек затрепетал и погас.
Меблус стоял в арке, ведущей в спальню, плащ был у него в руках.
Ноги отказали. Марсель сидела неподвижно, глядя на учителя, он тоже глядел на нее. Потом сдвинулся с места. Она наблюдала за приближением Меблуса словно со стороны, скованная давящей неотвратимостью происходящего. Как будто спасение было ошибкой, и то, чего она чудом избежала сегодня, произойдет сейчас.
Грохнул выстрел.
Марсель вздрогнула, сбрасывая оцепенение. Зажимая раненое плечо, Меблус зашипел от боли.
Реми передернул затвор, но учитель оказался проворнее — плащ прилетел в лицо брату раньше, чем он успел выстрелить, а Меблус взбежал наверх по лестнице и исчез из поля зрения.
— Черт! — выругался Реми.— Марсель, ты?..
Но она уже бежала вниз, в подвал. Слетев по ступенькам, Марсель на ходу выдернула нииархус из перевязи Ахаона и крикнула:
— В сторону.
Он отскочил.
В этот раз ей не пришлось прилагать усилий, раскаленная добела стрела сама вспыхнула в рогатке. Мир словно замедлилась, Марсель выдохнула и отпустила тетиву.
Взорвалась искрами дверная ручка, оплавился замок.
Дернув на себя дверь, раз, другой, Марсель почувствовала, что она поддается напору.
По другую ее сторону оказалось узкое помещение с туалетом, раковиной и грязным матрасом у дальней стены. Ланс забился в угол, подслеповато щурясь на свет свечи. Изможденный, похудевший, с сальными волосами, свисающими по обеим сторонам впалых щек, он напоминал бездомного.
Внутри в последний раз что-то сжалось и, наконец, отпустило.
— Выведи его отсюда, — попросила Марсель, прежде чем подняться по лестнице.

«Очнулась я уже в машине. Оказалось, что я потеряла сознание.
Мы все еще стояли возле дома Меблуса, Реми, суетящийся рядом, сказал мне ехать домой, пообещав отвезти Ланса в больницу. Я кивала, стараясь не смотреть на своего бывшего парня, и теребила в руках телефон.
Я боялась его включать.
Мы просидели в Порше довольно долго, прежде чем подъехал кэб, но Меблус больше не появился. Как только Реми и Ланс укатили, мой телохранитель тоже завел мотор.
Серый от пыли Ахаон с паутиной на волосах молчал всю дорогу, мне тоже не хотелось говорить. Я смотрела на проплывающие мимо фонари и не думала ни о чем.
На свой этаж я поднималась, как на плаху.
В дверях квартиры меня встречал разъяренный отец».

~~**~~

— О чем ты вообще думала? Зная о моем отношении к клубам, ты все равно ходила туда у меня за спиной! Мне позвонили с курсов, ты не появлялась там уже две недели. Что происходит, Марсель?
Решив, что врать бесполезно, Марсель частично призналась в своих грехах, и теперь, сидя на барном стуле в гостиной, была вынуждена наблюдать, как отец мерит шагами комнату. Ахаон благоразумно смылся к ней в комнату еще в начале разговора.
— Папа, послушай мой парень он...
— Парень значит? — он произнес это так, словно узнал, что дочь все эти годы работала проституткой и только что сообщила, что беременна от клиента.
Этот тон мог бы возмутить Марсель, но не возмутил.
— Я уже взрослая, пап.
— Взрослые люди способны осознавать последствия своих поступков, — отец стукнул кулаком по барной стойке так, что подпрыгнули стаканы. — Ты чуть не отказалась от своего будущего ради парня, Марсель, а, значит, еще не выросла.
— Все совсем не так. Выслушай меня...
— А как, дочь? Объясни мне, что может послужить причиной того, что ты перестала посещать занятия, кроме глупой влюбленности?
Марсель посмотрела ему в лицо, понимая, что не может рассказать. В лучшем случае он просто не поверит, если же она подкорректирует историю и выставит все так, что ее шантажировали смертью парня, заманивая в секту, то он удвоит охрану. А может и утроит.
— Молчишь, понятно. Ты больше не увидишь парня, который так дурно на тебя влияет. И теперь ты никуда не выйдешь, пока я не проверю, направляешься ли ты туда, куда сказала. А телохранители проследят, чтобы ты не заблудилась.
И в этот момент Марсель взорвалась.
— Вот именно из-за этого твоего... тотального контроля у меня до сих пор даже нет ни одной подруги! — она спрыгнула со стула, только потом осознав, что сделала это зря. Смотреть на отца снизу вверх сейчас было, по меньшей мере, унизительно. — Я общаюсь только с братом или Джонни и то под присмотром твоих мордоворотов. Ты мне жить не даешь!
— И сегодня ты доказала, что я делаю это не зря. Когда ты получишь образование и научишься быть самостоятельно и ответственной, тогда и вернемся к этому разговору. А сейчас марш в свою комнату. И телефон, будь добра, отдать мне.
— Господи, как же я тебя ненавижу! — в бессильном гневе выкрикнула она.
— Марсель.
— Всю мою жизнь, ты указывал меня что делать, как одеваться, куда идти, с кем дружить! Как я должна стать самостоятельной, если я даже вздохнуть не могу без твоего дозволения?! Дай мне пожить одной, я сама зарабатываю деньги, я справлюсь!
— Нет, не справишься. Ты даже не знаешь, что делать со своей жизнью. И ты больше не будешь работать в этом твоем клубе, я прослежу за этим, — слово «работать» он произнес с таким отвращением, что Марсель еще сильнее затрясло от злости. — Если бы не мой контроль, ты бы совсем забросила учебу.
— Я не хочу, чтобы ты меня контролировал. Я хочу совершать ошибки. Я хочу жить, понимаешь?!
— Еще немного, дочь, и ты останешься дома до вступительных экзаменов, — с ледяным спокойствием процедил отец. — Я найму репетиторов и из комнаты ты будешь выходить только в туалет и поесть. Как в тюрьме. И с Реми или с Джонни ты тоже общаться не будешь. Тогда ты, возможно, поймешь, что твоя жизнь не так плоха, как тебе кажется.
Марсель схватила со стойки стакан и шарахнула об пол так, что во все сторону полетели осколки. Отец даже бровью не повел.
— Это все? — осведомился он ровно.
— Да, — процедила она.
— Тогда отдала сюда телефон и пошла в свою комнату.
Марсель взлетела вверх по лестнице, нарочно громко топая.
— И не смейте включать ноутбук, юная леди!
Прежде чем скрыться у себя, она со всей силы хлопнула дверью. Ахаон усиленно делая вид, что ничего не слышал, по первому требованию протянул Марсель подушку, в которую она пару минут самозабвенно орала, чтобы выпустить пар.
— Я теперь даже не могу связаться с Реми по поводу перелета, — она рухнула на стул, бросив подушку обратно на кровать. — Телохранители меня просто не выпустят из дома ни завтра, ни через неделю.
— У тебя есть сонная настойка, — сказал Ахаон. — Как только твой отец улетит, ты можешь подмешать ее своим надзирателям и уйти. Она безвредна.
Задумчиво пощелкав кнопкой настольной лампы, Марсель машинально выдвинула ящик стола, где лежали пузырек и книга Меблуса.
— Я об этом не подумала... ты прав. Так и сделаю. Спасибо тебе, Ахаон.
Он как-то особенно грустно вздохнул и тоскливо уставился в окно.

«Отец запретил мне его провожать. Более того, он запретил выходить из дома все выходные, однако телефон вернул. Я смолчала, не желая провоцировать его на скандал. Однако стоило отцу скрыться за дверью, я кинула Реми смс и перебралась к нему на балкон через окно кабинета; Ахаон предпочел воспользоваться старой доброй дверью.
Так что вскоре мы сидели на просторной светлой кухне Реми, заедая стресс круассанами.
Брат увлеченно рассказал о приключениях в больнице. Я слушала вполуха, Ланс был в безопасности, а что с ним будет дальше, мне было безразлично, на тот момент меня занимал только мрачный Ахаон. Он сидел, уткнувшись в кружку с чаем, и молчал.
— Когда мы летим в Дженкинс? — перебила я Реми.
— Я забронировал билеты на послезавтра. Повезло, взял последние.
Мы посидели еще с полчаса, потом брат поехал улаживать вопрос с работой, а мы вернулись ко мне в квартиру. На этот раз через дверь.
А вскоре вскрылась причина скверного настроения Ахаона.
— Меня отзывают обратно, — признался он после того, как я в двадцатый раз спросила «что случилось?». — Скорее всего, мы больше никогда не увидимся.
Он мог бы сделать мне больнее, только если бы ударил по лицу. Слезы брызнули из глаз против моей воли и полились по щекам так, будто кто-то открыл водопроводный кран.
— Прости, — сказал Ахаон, не зная, куда деть руки.
Я убежала в ванну и заперлась».

~~**~~

В доме было тихо, телохранитель мирно посапывал на диване, напоенный сонной настойкой, Чхо ушла домой. Марсель сидела на стуле с ногами, глядя, как Ахаон собирается. Сосредоточенно глядя себе под ноги, он затянул завязки плаща, обулся, поправил за спиной лук и остановился на пороге. Но стоило ему взяться за дверную ручку, Марсель не выдержала.
— Подожди. Можно я пройдусь с тобой?
Ахаон кивнул.
Марсель натянула курточку, влезла в кеды, и они вышли на улицу. Пройдя пару метров, она вцепилась в руку Ахаона и пошла рядом, подстраиваясь под его шаг.
Мимо шли люди, почему-то казалось, что все больше парочки. Цокали каблучки, раздавался смех, гудели автомобили. Хотелось продлить этот момент: поздний вечер, фонари, горячая ладонь в руке, запах сигарет и духов... Но, конечно, это было невозможно.
Вскоре — Марсель показалось, что слишком быстро — они остановились посреди оживленной улицы.
— Мне пора, Марсель.
По глазам было видно, что он не хотел уходить.
— Ахаон... — начала она и замолчала.
Нечего было сказать, он не мог остаться.
И Марсель поняла, что если не сделает это сейчас, то не сделает никогда. Сердце разрывалось и стучало, стучало, стучало...
— Ахаон... — шепнула она, придвигаясь ближе.
Он понял, что Марсель собирается сделать, только когда ее губы мягко ткнулись в уголок его рта. Плечи Ахаона окаменели под ее руками, некоторое время он никак не реагировал, а потом порывисто обнял Марсель, отвечая на поцелуй. Сквозь ресницы она видела жалобное выражение его лица, как будто он боролся с собой, крепко прижимая ее к своей груди, туда, где в плену ребер гулко металось сердце. Запах ветра, гудки автомобилей, привкус мяты на сухих губах, стук крови в ушах, и руки, обещающие больше, чем могли дать. Марсель растворилась в этом мгновении, желая, чтобы оно подольше не кончалось.


«В тот вечер в нашем прощании сквозила неловкость, Ахаон, смущенно разглядывал мыски своих ботинок, да и я чувствовала себя не в своей тарелке. Он, кажется, даже был рад предложить разойтись, потому что не представлял как себя вести.
Однако перед тем как уйти он пробормотал что-то на своем языке.
«Что?» — спросила я.
Ахаон ужасно смутился:
«Ish tkho secooni tuan… нет, не то… tkho tuan mai ani!»
Я спросила, что это значит, но Ахаон покраснел и ничего не ответил.
После этого я больше его не видела. А потом мы с Реми улетели в Дженкинс».







 

@темы: книги, зеркала

---

Глава 4 Атака

[Laviko Weid]

Глава 4
Атака

Придя после очередного занятия у Меблуса домой и поднявшись к себе, Марсель застала Ахаона за тем, что он крутил из бумаги оригами. Вид у него был очень увлеченный, а гора корабликов рядом говорила о том, что занимается этим он уже очень давно.
— Ты сегодня из дома не выходил что ли? — спросила Марсель.
Как будто очнувшись от транса, Ахаон поднял голову и уставился на нее.
— De ave nii.
— Чего-чего?
— А? — тут до него дошло, что не так и он смутился. — Я задумался.
— Так ты не выходил что ли сегодня никуда? Ел хоть что-нибудь?
— Ел, — отчитался Ахаон, возвращаясь к своему занятию. Из-под груды бумаги сиротливо выглядывал уголок книги по оригами. — Из дома не выходил.
— Продинамил работу? — ехидно заметила Марсель, повесив сумку на спинку стула, и принялась стаскивать с себя джинсовку.
Ахаону хватило совести покраснеть.
— Как успехи у Меблуса? — спросил он, откладывая от себя бумажного журавлика.
— Никак, — буркнула Марсель из-за дверцы шкафа, закидывая на нее джинсы. Несмотря на то, что Ахаону были видны только ее голые лодыжки, он все равно отвернулся. — Один раз только вышло, теперь не получается. Меблус очень недоволен, хотя и не ругается. Я боюсь, что он может навредить Лансу. Слушай, — Марсель высунула из-за дверцы голову. — А ты мог бы поучить меня?
— Я? — удивился Ахаон. — Про внутреннее зеркало я знаю только в теории.
Марсель не знала, стоит ли говорить про демона, который привиделся ей после потери сознания на занятиях. После того случая Марси часто просыпалась с колотящимся сердцем от того, что сучила ногами по простыне. Кошмаров она не помнила, но точно знала, что именно это не дает ей погрузиться в транс у Меблуса. К тому же, с ним было трудно расслабиться, Ахаону же она полностью доверяла.
— Ну, хотя бы попробовать? Ничего страшного, если не получится. Пожалуйста, пожалуйста!
— Хорошо, давай попробуем.
Про сон Марсель решила все же рассказать. Ахаон помрачнел, погрузившись в задумчивость, которая заставила ее занервничать.
— Что-то не так? — наконец, натянув пижамные штаны и футболку, Марси закрыла дверцу шкафа. — Это очень плохо?
— Не хочу тебя пугать, но это может быть темный.
— Если не хотел, зачем напугал? — заныла Марсель. — Что мне делать, если это темный? И какого хрена ему может быть от меня надо?
— Не знаю. Телесно темные не могут находиться на Земле, но во сны проникать умеют. Правда, это может быть и обычный демон.
— Меня это не успокоило!
— Если он преследует тебя так долго и еще не убил, значит ему от тебя что-то надо, — рассудил Ахаон. — Ты знаешь, где находится тот лес, что тебе снится?
— Понятия не имею, никогда там не была, — Марсель уселась на стол, сдвинув бумажные кораблики. — Единственный ориентир — особняк. Но это же может быть где угодно! Ты думаешь, этот демон хочет, чтобы я разыскала это место?
— Может и так. Но сильно беспокоиться насчет него не стоит. К тому же можно поискать информацию через... — Ахаон наморщил лоб. — Через... забыл, как ты говорила? Ин-тер-нет?
— Можно. Но так можно искать до бесконечности. Я даже не знаю наш этот мир или ваш. Или вообще какой-то другой.
— Попробуй в следующий раз не убегать, а поговорить с этим демоном. Может быть, он ответит тебе.
— Легко сказать. Я себя во сне не контролирую.
— Может, я попробую научить, как это можно сделать?
— Нет уж, зеркало сейчас важнее. Ланс сейчас в шатком положении, — Марсель спрыгнула на пол и направилась к креслу-мешку. — Я не хочу стать причиной его смерти.
Расслабиться оказалось сложнее, чем она рассчитывала, сказывалась усталость после занятия с Меблусом. Ахаон расхаживал перед ней туда-сюда, задумчиво потирая подбородок. Кажется, он нервничал больше нее самой.
— Я про зеркало помню действительно мало. У меня нет способностей к этому, поэтому я проходил его бегло. Знаю, что его даже можно использовать для того, чтобы следить за врагами, но это опасно, потому что если засекут, то считай... в общем, тебе надо расслабиться. Вроде бы.
— Надо. Только не выходит.
— Давай помогу? — присев на корточки рядом, Ахаон без позволения взял ее за руку. Марсель не возражала.
По телу побежало знакомое тепло, окутывая разум и погружая в состояние дремоты. В тот же миг зеркало встало перед глазами, в этот раз оно даже показалось ей больше, но форма не изменилась.
— Вижу зеркало, — язык снова заплетался.
— Теперь тебе надо подумать, что ты хочешь увидеть?
— Угу.
Первое, о чем подумала Марсель, — это напряжение, близкое к неприязни, которое промелькнуло на лица Ахаона, и сразу же в памяти всплыло имя, которое он назвал. Силь...ман? Нет, не –ман, а -ван. Сильван-крутой-мечник или типа того.
«Хочу увидеть этого Сильвана», — подумала Марсель, и ее швырнуло навстречу стеклу.
Короткая белая вспышка ослепила ее, а когда Марси проморгалась, то обнаружила себя в темном помещении. Некоторое время пришлось привыкать к полумраку.
— Ахаон? — шепотом позвала она, но никто не откликнулся. Очевидно, она снова провалилась в себя и теперь воспринимала происходящее в сознании, как реальность. Ну что ж, надо, в первую очередь, осмотреться. Она пожелала увидеть Сильвана, а значит, это должно быть его жилище.
Кажется, это была спальня, так как здесь была двуспальная кровать под балдахином, к ней Марсель стояла ближе всего, остальные предметы угадывались лишь темными силуэтами. На постели кто-то пошевелился, но прежде чем неизвестный откинул полог, Марсель юркнула за стоящую рядом тумбу и затаилась. Из такого положения она могла видеть, как ковра коснулись две мускулистые ноги, а затем показался их хозяин — огромный накачанный мужчина с густыми волосами, которые опускались чуть ниже лопаток. Если не считать татуировки во всю спину, он был совершенно голый.
Мысленно выругавшись, Марсель зажмурилась, чтобы справиться с волной смущения, потом отлепила лоб от прохладной поверхности лакированного дерева и снова выглянула наружу.
Мужчина (очевидно, это и был тот самый Сильван) тем временем, позевывая, уселся на пуфик и открыл трельяж, который Марсель в темноте приняла за комод. Отсда сложно было рассмотреть внешность незнакомца, но подкрасться ближе она не решилась, поэтому просто наблюдала из засады, как он бережно расчесывает волосы. Сильван выглядел так нелепо и в то же время трогательно по-домашнему, что Марсель невольно умилилась. Но наблюдать сцену «утреннего» туалета пришлось недолго.
Рука с гребнем замерла над головой, Сильван напрягся, оглядев комнату. А затем поднялся на ноги и пошел прямо к тумбе. Марсель словно приросла к месту, успев подумать только:
«Он меня убьет».
Но мужчина не дошел до нее, остановился в полуметре, отсюда Марсель все еще не могла толком его рассмотреть, только видела, как блестят его глаза. А потом вспомнила, что темные должны видеть в темноте как кошки, и похолодела.
— Кто здесь? — негромко произнес Сильван.
Марсель тихонько попятилась на корточках, но он все равно услышал. Сила ударила по ней, как багор, подцепила, вздернула. Низ и верх поменялись местами, Марсель больше не видела комнаты, она вообще не понимала, где находится, реальным оставался только голос, низкий, глубокий и обманчиво спокойный, он словно обволакивал:
«Кто тебя нанял?»
«Никто. Это случайность».
«Зачем ты следила за мной?»
«Вас упомянули в разговоре, мне стало интересно, как вы выглядите».
Невидимая рука сдавило горло. Марсель забилась, захрипела, но не могла оттолкнуть его от себя, она даже не видела ничего, как будто ослепла.
«Насмотрелась?»
«По...жа...луй...ста.... не убивай...те.... ме...ня».
Ее выкинуло на поверхность так резко, что она вскрикнула, еще не понимая, где находится, рванулась вперед и оказалась в объятьях Ахаона. Его трясло едва ли не больше, чем ее, а как он взмок, чувствовалось даже сквозь рубашку.
— Хвала Высшим, — шептал он, как под гипнозом. — Хвала Высшим...

«Тем же вечером в Лондоне произошло землетрясение. Несильное, так что почти никто не пострадал.
Ахаон сказал мне, что это случилось из-за его попыток спасти меня, так как он использовал больше силы, чем позволительно в мирах первой ступени. Магия черпала ресурсы из живой природы, а мой незадачливый друг просто высосал больше положенного и нарушил баланс.
Нам повезло, что Сильван не успел как следует меня зацепить, еще немного, и я бы задохнулась. Я уже была на крючке, насади он меня на него чуть крепче, и Ахаону не хватило бы сил, даже если бы он вывернул Землю наизнанку».

~~**~~

Давно перевалило за полночь, но уснуть не получалось. Мысли о том, что, едва отключившись, она снова может лицом к лицу столкнуться с Сильваном, лишали Марсель остатков мужества. Поэтому вскоре она встала и зажгла свечу, решив оставить бесполезные попытки. Облюбовавший кресло-мешок Ахаон тоже не спал.
— Я больше туда не поеду, — Марсель забралась на стол с ногами, уткнувшись лицом в колени. — Я просто не смогу. Скажу, что заболела.
— Он поймет, что ты врешь, — возразил Ахаон.
— А что если сбежать? Исчезнуть на время из города? Не может же он меня вечно преследовать... Ахаон, ты же шпион. Ты можешь найти, где он держит Ланса?
— Я мог бы попробовать, — со всей серьезностью кивнул он.
— А я все расскажу Реми. — решилась Марсель, спрыгнув на пол. — Я больше так не могу. Я поеду... ты не бойся, я для тебя на руне поклялась, так что расскажу только про Меблуса.
Уже мысленно проигрывая разговор с братом, Марсель стащила футболку и только потом скрылась за дверцей шкафа. Когда она вышла оттуда уже полностью одетая, от лица Ахаона можно было прикуривать.
— Ах, да! Чуть не забыла. Мне Меблус дал вот это, — вынырнув из задумчивости, Марси сунула ему в руки узкую колбу с желтоватой жидкостью внутри. — Предложил использовать на отце, если не получится по-хорошему уйти вечером из дома на его занятия. Сказал, что это снотворное.
— Действительно, похоже на сонную настойку. Но я проверю, — все еще красный, он забрал у Марсель флакон и убрал в карман толстовки. — Пойдем, я выведу тебя.
Отец прошел мимо них, как мимо пустого места, поэтому выскользнуть на лестничную клетку не составило труда.
Настойчивые звонки в дверь ни к чему не привели, очевидно, Реми не было дома.
— Наверное, он в клубе, — предположила Марсель, на всякий случай, набрав его номер. Брат не ответил, потом проигнорировал смс. Поэтому Марсель предложила пройтись до «Heaven» и скоротать время за беседой. Меньше всего на свете сейчас ей хотелось думать. Стоило замолчать, как ощущения нехватки кислорода и состояние невесомости в ослепительной темноте возвращались. От магического багра (как Марсель про себя окрестила то, чем ее атаковал Сильван) болело в середине груди, словно ее действительно подцепили крючком за ребро, прежде чем вздернуть вверх, как рыбешку.
— А на каком языке ты недавно говорил?
— А? — рассеянно откликнулся Ахаон, витая в облаках, румянец с его щек так и не сошел. — Ты про ниисский?
— Ниисскиий?
— Да. Язык света или niiss ashoi. Он более мягкий, чем адамарский. Всего на Айтании три языка: темный, светлый и латынь, которая считается общим языком. Ее учат, как дополнительный язык.
Зная, что Ахаон пресекал любые попытки завести разговор о себе, Марсель решила начать издалека:
— А ты неплохо знаешь нисский.
— Да, это мой родной язык.
— Ага! Значит ты светлый!
Ахаон посмотрел на Марсель с неподдельной обидой, от чего она почувствовала себя так, словно обманула ребенка.
— Я уже не светлый. Ни светлые, ни темные не могут находиться в мирах первой ступени. Я серый, поэтому моя энергия не опасна для вашего мира, так как не является чистой и соответствует энергетическому фону этой планеты, — отбарабанил он, как по учебнику.
— Извини, я не хотела тебя обижать, — Марсель погладила его по плечу. И болезненная мысль пронзила ее настолько неожиданно, что она едва не выпалила:
«А что случилось с твоими крыльями?»
Однако перемена в ее лице не укрылась от Ахаона, и он грустно улыбнулся, накрыв ее ладонь своей.
— Не будем об этом.
— Хорошо, — пискнула Марсель.
Оставшийся путь до клуба они прошли в молчании. Можно было бы предположить, что Ахаон также отводит глаза и от крыльев, но отсутствие специальных прорезей на одежде и эта его вымученная улыбка говорили в пользу того, что он потерял их. И Марсель не была уверена, что хочет знать, как это случилось.
Возле клуба Марсель ожидало разочарование. Когда она уже снова собиралась позвонить брату, двери «Heaven» распахнулись, и на улицу вышел Реми под ручку с Самантой.
— Марси? — глаза у него забегали, словно он ожидал выволочки. Сэм демонстративно смотрела мимо нее. — Что ты здесь делаешь?
— Да так. Стало вдруг грустно и одиноко, хотела поболтать, — сквозь зубы процедила Марсель, прекрасно зная, как это прищемит совесть Реми, и, понимая, что брат будет лучше мучиться чувством вины, чем сейчас расстанется с Сэм. И даже, если бы он смог отправить свою бывшую девушку восвояси, настрой рассказывать что-то уже пропал.
— Извини, Марси. Если бы ты предупредила, я бы...
— Ладно, ничего важного. Созвонимся.
— Марси! — крикнул он уже ее спине. — Ты что, пешком собралась? И почему ты без телохранителей?
— У меня машина за углом. Пока.
Ахаон догнал ее, когда она свернула в проулок между домами. Слишком раздосадованная, она даже не сразу заметила, что уже не одна.
— Ты огорчилась?
— Совсем нет, что ты! Просто отчего-то, когда мне нужна помощь, всем вокруг становится не до меня.
— Марси, у тебя совсем нет друзей?
— Двое. Но с Джонни мы не настолько близки, и я не уверена, что он мне поверит. Хотя посоветовать ему убраться из города было бы правильным, — Марси остановилась, глубоко засунув руки в карманы джинсовки, и уставилась в ночное небо. — Ладно, я не права. К тому же, у меня есть ты. Спасибо.

~~**~~

Очередное занятие обернулось полным провалом. Меблус был недоволен и, как следствие, раздражен.
— Сенсей, скажите, мы с вами не встречались, когда я была маленькая? — стараясь попасть в рукав курточки, спросила Марсель.
— Нет, Кагами-сан.
— А то, что вы делаете с сознанием людей? Свен выстрелил себе в лицо... как вы это сделали?
Меблус пристально взглянул на нее, словно прикидывая, достойна ли нерадивая ученица услышать ответ.
— У каждого есть свой спусковой крючок. Достаточно нащупать его и нажать. Ваш телохранитель давно подумывал о самоубийстве, я просто его подтолкнул.
— А такие, как вы...
— Такие, как я? — вопрос прозвучал угрожающе, но Марсель заставила себя продолжить:
— Да. Такие, как вы, другие темные... э-э... личности. Они тоже умеют управлять сознанием?
— Большинство.
— А я могу научиться?
— Кагами-сан, — раздражение явственнее проступило в голосе Меблуса, — давайте сосредоточимся на Зеркале, а потом будем рассуждать с вами о практиках, которые вам пока недоступны. Манипуляции сознанием требуют высокой подготовки. Неумелое обращение с чужим мозгом, может привести к непоправимым повреждениям серого вещества. А теперь, если не возражаете, я жду Батхи-сан.
Более прозрачного намека сложно было придумать.
— Да, конечно. До свидания, сенсей, — покорилась Марсель.

~~**~~

Следующим утром у Марсель поднялась температура. Жар был не слишком сильный, но отец, деловито ощупав ее лоб, пришел к выводу, что стоит отлежаться.
— Марсель, — сказал он прежде, чем принести теплое молоко, — послезавтра я уезжаю в командировку. Ты останешься под присмотром Стивена и Чхо.
«Кого?» — хотела спросить Марсель, а потом поняла, что он имеет в виду одного из новых телохранителей.
— Надолго уезжаешь?
— На пару недель.
— Хорошо. Я буду скучать, — сказала он, мысленно пускаясь в пляс.
Все складывалось как нельзя лучше.
Когда отец ушел, Ахаон тут же занял пост внимательной сиделки и даже предложил приготовить что-нибудь из поваренной книги, которую он последние дни изучал с завидным рвением. Марсель вежливо отказалась, попросив пока просто посидеть рядом. Она уплывала, тело казалось тяжелым и непослушным, а пол как будто двигался, стоило закрыть глаза.
— Слушай, какой у тебя настоящий рост? — спросила она, вспоминая размеры рубашки.
— Примерно полрайда.
— А по-человечески если?
— Сейчас.
Загибая пальцы, Ахаон некоторое время что-то подсчитывал в уме, потом ответил:
— Райд — это приблизительно семь метров двадцать сантиметров. Полрайда — три метра шестьдесят сантиметров.
Марсель непроизвольно икнула.
— Во мне чуть меньше — три метра сорок сантиметров, — добил Ахаон. — Что с тобой? Я тебя напугал?
— Да так, не очень. Я грешным делом хотела попросить тебя показать, как ты на самом деле выглядишь, но что-то передумала.
— Тебе точно ничего не нужно?
— Не-а, — Марсель прикрыла глаза, вновь погружаясь в состоянии горизонтального скольжения над полом. — Отвратительно себя чувствую. Лучше посплю.
— Выпей это, — Ахаон вынул из кармана пузырек с сонной настойкой, вытащил пробку со стеклянной палочкой на конце, поболтал ею в стакане с водой и протянул его Марсель. — Я проверил, это не яд.
— Мог бы не пояснять. Ты куда-то уходишь? — спросила она, заметив, что Ахаон засобирался.
— Прослежу за Меблусом, вечером вернусь.
— Будь осторожен.
— Хорошо.
Осушив стакан, Марсель рухнула на подушку, укутываясь одеялом до подбородка, мерзкая горячая волна то накатывала, то отступала, заставляя дрожать в ознобе. Повозившись, Марсель уткнулась носом в пространство между стеной и подушкой и практически мгновенно отключилась.
Во сне она снова бежала по лесу. Только теперь небо было таким низким, что, казалось, можно поднять руку и коснуться разбухших туч. Сухой неподвижный воздух лип к коже, застревая на пути к легким, и дышалось с трудом.
Вдалеке ударила молния, а следом прямо над головой гулко раскатился гром.
Марсель метнулась в сторону уже знакомого оврага, спрыгнула вниз и оказалась у ног демона — в черном плаще с капюшоном он казался почти невидимым во мраке. Он смотрел ей в лицо неподвижными рубиновыми глазами, тлеющими в темноте, и молчал.
«Что тебе нужно от меня?» — Марсель не поняла, подумала она это или сказала вслух, в любом случае демон не ответил. Только медленно поднял руку и указал в сторону особняка.
«Я не хочу».
Вспышка молнии осветила особняк и в ту же секунду демон исчез. Треск дерева заставил Марсель резко обернуться — с ужасом она увидела, как за ее спиной туча медленно закручивается с водоворот торнадо.
Под хруст ближайшей сосны, она бросилась к особняку. Перепрыгивая через кочки, она с умопомрачительной скоростью преодолела то небольшое расстояние, которое отделяло ее от дома, протиснулась между прутьев ограды и бросилась к двери. Но прежде, чем Марсель успела постучать, она со скрипом отворилась. Обернувшись, Марси увидела, как торнадо сминает ограду, юркнула в дом и заперлась.
Сердце екнуло, когда она увидела разбросанные под ногами бумажки, не сразу сообразив, что это распотрошенная тетрадь, а не полароидные снимки. Сделав пару робких шагов, Марсель бесполезно пошарила по стене в поисках выключателя, не решаясь двинуться в темноту.
«Кто здесь?»
От этого глубокого обволакивающегося голоса внутренности смерзлись. Прижавшись к двери, Марсель зажала рот и нос ладонями, чтобы производить как можно меньше шума.
«Кто здесь?» — повторил Сильван, спускаясь по лестнице.
Марсель скорее догадалась об этом, чем увидела его в потемках. Сверкнули глаза с огромными презирающими темноту зрачками и обратились к ней.
«Опять ты?»
Лед сковал все ее тело, сердце обдало холодом, а потом бросило в жар, ноги подкосились.
«Нет... нет...»
Сильван спокойно спускался вниз, он никуда не спешил. Темная фигура в темноте, размеренный стук подошв о ступени.
Марсель проснулась от того, что пыталась закричать наяву. С бухающим сердцем, в полумраке комнаты, она напряженно прислушивалась к шороху одежды возле шкафа и стуку капель дождя о стекло. Стараясь не шуметь, она чуть повернула голову и увидела белую спину Ахаона. Два, параллельных, темных шрама перечерчивали ее от плеч до поясницы, лопатки выглядели непривычно широкими, вытянутыми вниз до самой поясницы, из-за чего он держался неестественно прямо.
— Эй?
Ахаона как будто подбросило, он повернулся к ней, судорожно натягивая рубашку.
— М-Марсель? Ты не спала?
— Только что проснулась, — хрипло подтвердила она, решив, что не стоит акцентировать внимание на увиденном. — Выяснил что-нибудь?
— Да, я проследил за Меблусом... он меня не заметил, но я промок и... — раздосадовано заговорил Ахаон.
— Иди сюда, — Марсель похлопала по одеялу рядом с собой.
— Не хотел, чтобы ты видела...
— Ахаон, иди ко мне, — настойчиво повторила она. — Ничего ужасного в твоих шрамах нет.
Он понуро доплелся на кровати.
— Это доказательство моего предательства...
Обхватив рукой его за пояс, Марсель заставила Ахаона лечь рядом и прижалась к нему со спины.
— Спи. Завтра поговорим, — перебирая его волосы, сказала она.
— Хорошо, — покорно согласился он, каменея под ее руками.
Марсель гладила его по голове, до тех пор, пока не заснула сама. В эту ночь ей больше ничего не снилось.

~~**~~

Проснувшись днем, она обнаружила, что Ахаон уже исчез из постели. Чувствовала она себя куда лучше, но температура по ощущениям еще не спала.
Из кухни пахло чем-то аппетитным, поэтому Марсель, подтянув пижамные штаны, спустилась вниз. Как она и предположила, на кухне крутилась их экономка, тучная азиатка с большим мясистым носом. По-английски она знала всего несколько фраз, и говорить с ней мог только отец, который прекрасно владел корейским языком. Он нашел ее в Лондонском Чайна Тауне и привез к себе, так что теперь женщина жила в квартире этажом ниже, которую отец ежемесячно оплачивал из своего кармана.
Сейчас Чхо суетилась возле плиты, а за ней по пятам, невидимый для раскосых глаз, шастал любопытный Ахаон.
Марсель села на стул, поздоровавшись с ним кивком головы. Экономка, увидев хозяйскую дочку, заулыбалась, лопоча что-то на корейском, на что та могла только вежливо улыбаться в ответ.
Как выяснилось позже, готовила она киджучан от которого, как говорится, должно быть «два раза остро — когда ешь и когда потом в туалет ходишь». Марсель с удовольствием принялась за еду, со смехом наблюдая, как влезший в кастрюлю Ахаон мечется по кухне с выпученными глазами.
Когда он осушил кувшин с водой и отдышался, то уселся за стол напротив, утирая рукавом слезы. Чхо в это время уже отправилась наводить чистоту в комнате отца.
— Ужасно. Как ты это ешь?
Марсель пожала плечами, решив, что вопрос риторический.
— Так что насчет Ланса? Выяснил что-нибудь?
— Выяснил. Предположительно знаю, где его держат.
— Где?
— Почему ты спрашиваешь? — напрягся Ахаон. — Ты обязательно увидишь его после.
— Ланс был моим парнем, я не могу сидеть без дела, пока ты вытаскиваешь его из этой задницы.
— Нет.
— Но почему?!
— Я не стану подвергать твою жизнь такой опасности.
— Какая опасность, ты же будешь со мной!
— Нет. Я не согласен.
Как раз в этот момент в кухню вошел отец за утренней чашкой кофе, поэтому спор пришлось прервать.
«Ну, хорошо! Это мы еще посмотрим!» — решила Марсель, энергично жуя перед сморщенным лицом Ахаона. И про себя решила, что так просто не сдастся.

«Тем же утром я позвонила Джонни, чтобы узнать, когда он планирует выбраться в Дженкинс. Кэррени сообщил, что уже находится в США, извинялся, что не сообщил, так как совсем закрутился. Сказал, что мы с братом можем приехать хоть завтра, он будет только рад.
Мы обсудили этот вопрос, обменялись парой шуток, посплетничали о Реми. Впервые за последнее время, я испытывала настоящую легкость в разговоре.
До Лулу Меблус теперь добраться не мог».

~~**~~

Чуть позже, когда Чхо ушла, они открыто разместились в гостиной. Эта была просторная бежевая комната, плавно переходящая в столовую; перегородкой служила только ажурная ширма.
Марсель устроилась на диване перед плоским телевизором с тарелкой клубники, Ахаон на полу с книгой по кулинарии. Его очень интересовали ингредиенты человеческих рецептов, о которых он расспрашивал с таким же энтузиазмом, как и сама Марси о его мире.
— А как на ниисском будет звучать признание?
— Ты имеешь в виду теплые сердечные чувства?
— Ну, хоть бы и так, — ответила она, отправляя в рот очередную ягоду.
— Ish tkho seekooni tuan, — ответил Ахаон.
— Иш тхо сеекоони туан? Это переводится, как «я тебя люблю»?
— Что такое «люблю»?
— В смысле? — опешила Марсель.
— В ниисском нет такого слова. Что оно означает?
— Ну... это так сложно объяснить, — попробовала разъяснить она. — Это когда тебе кто-то очень сильно нравится, когда ты хочешь о ком-то заботиться, переживаешь…
Ахаон задумался, прежде чем ответить:
— У нас это обозначается словом seekooni, оно происходит от двух слов senata — теплое чувство — и cooni — сердце — и обозначает любые теплые сердечные чувства.
— А у вас путаницы не возникает из-за такой... э-э... обобщенности? — удивилась Марсель.
— У нас... то есть, я хотел сказать, у светлых, — поправился Ахаон, — есть различные ритуалы, ухаживания, чтобы непонимания было меньше.
Марсель захихикала.
— Что такое?
— Да я тут подумала, что если бы не было этих ритуалов, то светлые регулярно бы увечили ухажеров тяжелыми предметами.
— Разве что отцы могли бы, или братья, — Ахаон напряженно рассмеялся. — Большинство девушек у нас скромные.
— Выкинутому из окошка в розовый куст в первые мгновения все равно, — возразила Марсель. — А потом когда он, потирая ушибы, сядет дома писать драматичную балладу, то придумает обоснование произошедшему, даже если его любимая так приласкала. Ну, например, напишет, что нрав у нее «огненный, как палящее животворное солнце».
Про культ солнца, которое почиталось у света едва ли не больше мифических Высших, Ахаон рассказал Марсель несколько дней назад. Это показалось ей абсолютно логичным, так как ниицы были дневными существами. Но когда она спросила Ахаона, поклоняются ли темные своим «лунам», Ахаон ответил, что адамарцы не поклоняются никому. Это озадачило Марсель.
«Не могут же они все быть атеистами», — возразила она тогда.
«Я не встречал темных верящих в Высших, они во всем полагаются только на себя, не рассчитывая на милость Богов».
На этом разговор и заглох.
Шутка Ахаону не очень понравилась, он сдержанно рассмеялся и снова уткнулся в книгу. Немного помолчав, Марсель решила развить тему дальше.
— Скажи, — за щекой все еще была особенно крупная ягода, поэтому речь получалась несколько невнятной, — а ты любил... то есть испытывал к кому-то такие чувства вроде этого секооони?
— Испытывал, — ответил Ахаон, еще ниже склоняясь над книгой. — Однажды.
— Это... неудачно закончилось? — неуверенно спросила Марсель, уловив его мрачное настроение.
— Да. Она умерла.
— О, извини.
Ахаон помолчал, потом произнес:
— Не могла бы ты не расспрашивать обо мне? Я не хочу говорить о своем прошлом.
— Да, конечно. Извини.
Ахаон только облегченно выдохнул. Задумчиво подперев щеку рукой, Марсель тоже вздохнула. Конечно, он вправе требовать не задавать личных вопросов, но любопытство это распаляло не хуже, чем жидкость для розжига костер. И обидно тоже было немного.
— Тогда расскажи мне о Сильване? — попросила Марсель, чтобы не молчать.
Линия скул Ахаона обозначилась четче.
— Ты не хочешь говорить и об этом? У вас с ним конфликт?
— Те, у кого конфликт с Первым Мечом Темных долго не живут.
— Тогда в чем проблема?
Ахаон поднял на нее сердитый взгляд:
— Он мне не нравится.
— Что вы не поделили?
На секунду лицо Ахаона приобрело такое выражение, будто его ударили, но он быстро справился с собой и буркнул:
— Он о моем существовании даже не подозревает. Лично мы не знакомы, и я не знаю, что о нем рассказать.
— Даже в общих чертах?
— Я уже говорил, что он глава Совета и Первый Меч. Все что знаю — это слухи. Говорят, родителей у него убили, так что воспитывал Сильвана мужчина, который и обучил его всему, что он знает сейчас. Шепчутся, что меч носит имя его отца, он же его вроде и выковал. Именно этим оружием Сильван вершил «правосудие» над убийцами, когда ушел от наставника, — он так неодобрительно произнес это «правосудие», что Марсель заинтересованно подалась вперед.
— То есть, по-твоему, не нужно было мстить?
— Месть — это попытка унять боль и ярость. Мертвые родители от этого не оживут.
Марсель подумала о том, что это полностью совпадало с ее мыслями, когда умер дедушка. Да, это была трагедия, и соседи сыграли в этом не последнюю роль, но она никогда не хотела их убить. Правосудия, да. Желала, чтобы их посадили в тюрьму, но не смерти.
— А как, по-твоему, следовало наказать убийц?
— Как угодно. Но убийство это крайность, они не вынесли никакого урока. Хотя мольбы о пощаде, без сомнения, доставили Сильвану удовольствие, — Ахаон захлопнул книгу и отложил ее на журнальный столик. — Давай поговорим о чем-нибудь другом?
— Боже, как с тобой сложно! — опрокинувшись на диван, Марсель закрыла лицо руками. — Ну а как насчет той штуки в мешковине, что ты вчера притащил? Или это тоже тайна?
— Ты про лук?
Меньше всего этот предмет, завернутый в ткань и любовно припрятанный в диване, был похож на лук.
— Да, наверное. Не пойму, почему у тебя его не сперли, учитывая, где ты его оставил.
— Бездомные в парке? Они наверняка не поняли, что это.
Согнав Марсель с насиженного места, Ахаон вытащил ящика свое оружие и развернул. И тут стало понятно, что он имел в виду. Оно выглядело, как гладко обтесанная деревянная заготовка без тетивы, похожая букву «V».
— И это лук? — с сомнением уточнила Марсель. — Не представляю, как его еще твои бомжи не использовали вместо дров.
Ахаон обиделся.
— Я внушил им, чтобы не портили. И это не дрова. Это nii arkhus — светлый лук. Для того, что пользоваться им достаточно мысли, направленной к цели.
— То есть?
— Смотри.
Стиснув нижнюю часть лука, он вскинул его горизонтально, сверху вниз коснулся каждого конца рогатки, чтобы между ними возникла тонкая как паутина нить. Выпрямив указательный палец, Ахаон одновременно провел свободной рукой от него до эфемерной тетивы небрежным смахивающим движением, и в центре лука забилась зеленоватая молния.
Помедлив, Ахаон оттянул «паутинку» к уху, — магическая стрела удлинилась — прицелился и разжал пальцы. Молния ударила в карликовую пальму, которую давно следовало полить, из-под керамзита в кадке пробились зеленые ростки, прямо на глазах они выросли и оплели ствол деревца. Набухли бутоны, раскрываясь с сочным полым звуком в розовые «граммофончики» вьюнка.
Опустив лук, Ахаон гордо посмотрел на Марсель.
— О, Господи, как круто! — взвизгнула она. — Как круто! Научи меня также!



«В тот момент я думала, что он мне откажет, но, напротив, Ахаон согласился с большим энтузиазмом. Думаю, дело было в том, что лук единственное оружие во владении которым он преуспел, поэтому занятия со мной были больше попыткой покрасоваться, чем настоящими уроками.
К тому же, он имел возможность касаться меня так, как ему хотелось, но не позволяли приличия, вбитые в голову светлым сообществом. Например, я смогла вытянуть из Ахаона, что, оказывается, ниийский мужчина не имел права брать женщину за руку выше запястья, если не был ее суженым, братом или отцом. Исключения составляли только ситуации, когда ее жизни угрожала опасность.
Так что во время уроков Ахаон отрывался вовсю. В смысле, касался моих рук везде, где ему вздумается, и то лишь потому, что я напрямую разрешила ему это».





 

@темы: книги, зеркала

---

Глава 3 Внутреннее зеркало

[Laviko Weid]

Глава 3
Внутреннее зеркало

Забрызганная побелкой лестница гулко разносила звук шагов в полумраке лестничных пролетов. Обмирая от страха и волнения, Марсель как раз поднималась вверх, когда сверху оглушительно хлопнула дверь, а следом, проорав «Ублюдок!», по ступеням слетел Эван. Он бы снес Марсель с пути, даже не заметив, если бы она вовремя не вжалась в перила. Его топот стих внизу, а после оглушительно лязгнула входная дверь.
Чувствуя, как сердце бьется всюду одновременно, Марсель прижала дрожащую ладонь к виску в тот момент, когда кто-то окликнул ее по имени.
Наверху стояла Сэра. Свои умасленные черные волосы она собрала пучок. Одетая в коричневые слаксы с золотой вышивкой и обтягивающую футболку, индианка держала в руках короткую ветровку.
— Марсель, верно? — повторила она.
— Да?
— С вами все в порядке?
— Да, спасибо, — она в который раз проверила в сумке ли книга Меблуса, а потом подняла глаза на девушку, стараясь справиться с сумасшедшим сердцебиением. — Просто Эван напугал меня.
Сэра грустно улыбнулась:
— Меблус иногда бывает так жесток.
С этим утверждением трудно было не согласиться.
— Простите его. И до свидания.
Прежде чем собраться с духом, чтобы войти в квартиру к Меблусу, Марсель ненадолго остановилась, прижимая книгу у груди как щит. Сэра ушла вслед за Эваном, поэтому теперь им с Меблусом вновь предстояло остаться вдвоем. Или — еще хуже — в компании с его женой.
Сердце барабанило в переплет книги, от волнения тошнило. Марсель облизала пересохшие губы, стараясь не думать о том, что вычитала в книге, глубоко вдохнула и шагнула в помещение.
В этот раз Меблус стоял возле окна, придерживая пыльную занавеску пальцем. Бегло осмотревшись, Марсель обнаружила, что Йоко нет в квартире, и немного успокоилась.
— Добрый день, — поздоровалась она, неуверенно переминаясь с ноги на ноги.
— Рад, что вы пришли, Кагами-сан, — он повернул к ней голову.
Марсель промолчала, так как сама никакой радости не испытывала.
— Присаживайтесь, — не дождавшись ответа, предложил Меблус и, заметив у нее в руках книгу, спросил. — Вам понравились иллюстрации?
— Я знаю латынь, — деревянным голосом отозвалась Марсель, не двигаясь с места. — Я читала.
Меблус полуулыбнулся:
— Именно такого ответа я и ждал. Ну что же вы стоите? Садитесь.
Переборов себя, Марсель сделала несколько неуверенных шагов и рухнула на стул как подкошенная.
— Книгу отдать?
— Пусть пока побудет у вас. И уберите ее в сумку, она нам не понадобиться, — снисходительно отмахнулся Меблус, усаживаясь на кровать напротив. — Не хотите присесть рядом? — предложил он, похлопав по покрывалу, и, дождавшись пока Марсель отрицательно помотает головой, как ни в чем ни бывало продолжил. — Меня вы будете называть учителем: Тсуисеки-сенсеем или просто сенсеем , без фамилии, как вам удобнее. Понятно?
— Да.
— Очень хорошо. Сегодня мы поговорим о вере.
— О религии?
— Нет. О вопросах веры. Вот вы, Кагами-сан, доверчивая девушка?
Обескураженная вопросом Марсель некоторое время пыталась понять, не смеется ли он над ней, и только потом ответила:
— Не то, чтобы очень... скорее, впечатлительная.
— А что насчет веры в Бога?
— Вы же сказали, что мы будем говорить не о религии...
Меблус раздраженно прервал ее:
— Отвечайте на вопрос.
— Ну... как бы это сказать... я не верю, что на небесах сидит бородатый мужчина, сотворивший землю, но я уверена, что сила, управляющая нашими жизнями, определенно есть, — она сжала в кулаке крестик, висящий на шее под блузкой.
— Вы считаете, что молитва способна защитить вас от темных сил?
— Я не знаю. Наверное, зависит от того насколько эти силы... сильны, — осторожно произнесла Марсель, не зная к чему он ведет.
— Нет. В действительности сами слова не несут никакой угрозы, во всяком случае, значительной. Опасность составляет их смысл и сила, которую в них вкладывает тот, кто их произносит. Или же вкладывает при создании творец.
— Творец?
— Да, творец. Создатель. Возьмем в качестве пример крест. Допустим, его изготовила машина, и люди привезли его в магазин и продали. Покупатель надел его в качестве принадлежности к церкви, но темным силам этот крест абсолютно никакого вреда не принесет, в него не вложили силу, — Меблус протянул руку и стиснул руку Марсель с крестом. — К примеру, ваш крест причиняет мне боль.
— Потому что он освящен? — предположила она, вздрогнув от прикосновения.
— На это несколько причин. Первая: да, он освящен, над ним читались молитвы, и они оставили отпечаток на вашем кресте, проникли в его суть, зарядили светлой энергией. Вторая: вы сами верите в его силу.
— Я никогда не задумывалась об этом.
— То же можно отнести и к имени святого, что изображен на кресте. В него вложено такое количество добра, любви и света, что мы не способны произнести его, не испытывая при этом боли. Но даже молитва может быть абсолютно бессильна против нас, если произносящий не верит в ее силу.
— К чему вы ведете?
— Без веры нет магии, Кагами-сан. Если вы хотите, чтобы от наших уроков был толк, вам нужно поверить в то, что у вас есть способности и вы сможете обучиться.
— Но, я...
— Сенсей!
— Сенсей, — с нажимом произнесла она. — Я не думаю, что смогу!
Его пальцы крепче сжали ее кулак, и Марсель почувствовала уже знакомое ощущение тепла, усыпляющее бдительность. А затылок снова сдавило.
— Вас всю жизнь убеждали, что вы посредственность, Кагами-сан. Ваш отец твердил это вам, и вы поверили. Но вы ведь не глупы и должны понимать, что красота это далеко не все. Главное, что внутри себя вы несете свет, который можете явить этому миру. Вы поможете многим. Сможете облегчать боль таких же нечастных и запутавшихся людей, как Батхи-сан...
Марсель выдернула у него свою руку.
— Перестаньте. Я постараюсь, только больше так не делайте, — дрожащим голосом попросила она и добавила: — сенсей...

~~**~~

Над головой мелодично звякнул колокольчик.
Зайдя в кофейню в сопровождении телохранителя, Марсель отыскала взглядом среди посетителей Реми и Джонни. Они сидели за столиком у окна.
Здесь было уютно и шумно, почти все столики были заняты. Коричневые стены, похожие на плетеную корзинку и горчичные занавески на окнах. И, конечно же, аромат свежемолотого кофе.
Телохранитель, не мешкая, уселся неподалеку и раскрыл меню, а Марсель подсела к друзьям, бросив сумку на диванчик цвета горького шоколада.
— Ты сегодня просто цветочек, — Джонни, улыбаясь, подпер колючую щеку рукой. — Такая розовенькая.
За соседним столиком сидела шумная компания из шести человек. Уверенный в себе черноволосый парень как раз удачно сострил, и зал огласил взрыв хохота. Марсель поморщилась.
— Перестань, — отмахнулась она. — Ну как там в «Heaven»? Меня уже уволили?
— Сюзан отказывается признавать, что ты больше там не появишься, — Реми раздавил в пепельнице свою сигарету, выпустив последнюю струйку дыма. — Так что пока ты в штате.
— Ненадолго, — вздохнула Марсель, разглаживая складки на розовой юбке, из-под которой торчали черные леггинсы. — Единственный способ выбраться в клуб — это рассказать отцу правду. Но он меня убьет, если узнает.
— Блестящий пример родительской отзывчивости, — прокомментировал Джонни.
Новый взрыв хохота за соседним столиком. Блондинка с коктейлем смеялась, повизгивая, и жмурила густо накрашенные глаза.
— Ага, — уныло согласилась она.
Как раз в этот момент подошел официант, и они были вынуждены прерваться. Марсель заказала черничный маффин и черный чай, а Реми попросил еще одну чашку кофе.
— А у вас как дела? — спросила Марсель, когда он ушел.
Джонни развернул чупа-чупс, украдкой покосившись на Реми, словно давая ему возможность высказаться первым. Тот сделал вид, что ничего не заметил.
— Про Сэм я в курсе, если что, — ввернула она.
— Откуда?! Джонни! Чтоб тебя! Я же просил!
— С чего ты взял, что это я?
— Мне Сюзи рассказала, — перебила она и заговорила загробным голосом, подражая скорбному тону Сюзанны. — «Видела его с той коротконогой потаскухой с колтуном на голове. Он опять отвратительно работает из-за нее. Не выйдешь?»
— Хватит уже, — буркнул Реми. — Задрали.
— Окей,— легко согласился Джонни, вытащив чупа-чупс изо рта. — Я, кстати, скоро снова поеду в Дженкинс. Не хотите со мной?
Дженкинс находился где-то просторах США. Когда Джонатан только купил себе дом, Марсель даже влезла в гугл, чтобы посмотреть, где именно, но сейчас уже благополучно забыла эту информацию.
— Зачем таскаться туда каждый год?
— Вот я тоже самое спросил.
За соседним столиком снова заржали. Теперь больше всех старался неопрятного вида парень, от переизбытка чувств лупящий ладонью по столу.
— Там заповедник. И лес кругом. Город небольшой, воздух чистый, — пожал плечами Джонни. — Отдохнем... Поехали со мной. Что вы кочевряжитесь уже пятый год?
— Ага, — мрачно откликнулась Марсель. — Меня отец до туалета боится без телохранителя отпускать, а ты предлагаешь перелететь океан. Чудо, что он в Дартмур меня отпустил.
Она с необъяснимой тоской представила себе бескрайние поля травы, тихо шелестящие на ветру, мрачный лес, пахнущий смолой и хвоей, и белок, ловко скачущих с ветки на ветку, так что можно успеть заметить только мелькнувший под кронами пушистый хвост. Представила реку, текущую меж камней бурным потоком так, что если наклониться, можно почувствовать брызги на лице, пока солнце нещадно печет макушку.
Соблазнительная картина.
— Так ты не сказала ему про то, что случилось на болотах? — спросил Реми, пока подошедший официант расставлял на столе чашки и блюдце с маффином. — Спасибо.
— Рассказала, как же! Чтобы потом за мной по улицам ходила целая процессия и следила, как бы я не подвернула ножку?
Джонни хмыкнул, стряхивая пепел:
— А ты знаешь, что тебя в детстве чуть не украли?
Заинтересованно посмотрев на него, Реми вопросительно выгнул бровь.
— Отец мне не рассказывал, — удивилась Марсель.
— Точно. Тебе лет пять было тогда. Виктор на следующий день после этого примчался к нам, потому что ему нужно было в полицейский участок, а тебя не с кем было оставить. Тогда и рассказал все моему отцу. К тебе этот мужик подошел на детской площадке. Сначала поболтал с тобой немного, потом взял за руку и повел за собой. А нянька, главное, все это время сидела на лавочке с отсутствующим видом и улыбалась. Не знаю, где она сейчас, может, умерла уже, но тогда ее упекли в дурку. Говорят, когда ее из зала суда уводили, она все еще улыбалась.
Хохот развеселой компании как-то вдруг сразу перестал иметь значение.
— Я всегда думала, что она просто ушла на пенсию, — ошарашенно произнесла Марсель.
— Да ты заливаешь! — по-своему рассудил Реми. — Хрень какая-то! Нянька тронулась на детской площадке. Ты еще скажи, что мужик весь в черном был, и снизу себе на лицо фонариком посвети.
Пожав плечами, Джонни снова стряхнул пепел и затянулся.
— Я сам слышал. Хочешь, спроси у Виктора.
— Можно подумать, он будет со мной откровенничать.
— Кстати, Марсель, он тогда еще сказал, что когда тебя у этого мужика пытался отобрать, ты отбиваться начала и кричать, чтобы Виктор отстал. Мол, тебя хотят отвести домой, на Айта... Айтар... не помню. В общем, хотят куда-то отвести, а отец мешает. Надо было еще такое придумать, чтобы ребенку мозги запудрить. Хорошо хоть Виктор вовремя приехал.
Марсель словно окатило ледяной водой.
— Айтания?..
На самом деле название было длиннее, но воспроизвести его полностью она не могла даже мысленно. Марсель не помнила ни мужчины, ни детской площадки, но это слово вынырнуло в сознании, как будто ждало этой минуты.
— Похоже, — согласился Джонни. — Значит вспомнила?
— Нет. А тот мужчина? Его поймали?
Джонатан покачал головой:
— Твой отец попытался его задержать, но ему не удалось. Он будто уснул на мгновенье, а, когда очнулся, незнакомец уже исчез.

~~**~~

Первым делом, когда все вышли, Меблус протянул Марсель полароидный снимок. Дрожащими руками взяв квадратик бумаги, она с содроганием уставилась на изображение и не сразу смогла осознать, что не видит ничего ужасного. На фото ожидаемо был изображен Ланс, но выглядел он куда лучше, чем на предыдущих снимках. Волосы, хоть и грязные, теперь были собраны в привычный хвост, одетый в чистую одежду, он стоял возле раковины в ванной и умывал лицо.
— Как видите, условия его жизни теперь куда более приемлемые. Так будет оставаться до тех пор, пока вы не пожелаете обратного или не перестанете ходить сюда. Как только вы начнете делать успехи, Кагами-сан, я его отпущу.
— А если не буду?
— Не стоит впадать в меланхолию. Позвольте? — Меблус осторожно высвободил фотографию из задеревеневшей руки Марсель и ненавязчиво подтолкнул ее к пыльному креслу. Садитесь. Вы выполняли мое задание?
Задание заключалось в очищении сознания: нужно было изгнать все мысли и погрузиться в состояние близкое к медитации. Справиться с этим оказалось труднее, чем казалось поначалу. Чаще всего, Марсель пробовала сделать это перед сном и в процессе просто засыпала.
— Я пыталась, — она немного поерзала, устраиваясь удобнее.
— Хорошо. Откиньтесь на спинку и расслабьтесь, изгоните все мысли. Вам нужно очистить сознание, — Меблус опустил руки на мягкий подлокотник.
Изгнать все мысли... сейчас это оказалось еще сложнее, чем в одиночестве. Но Марсель изо всех сил постаралась последовать его словам и когда решила, что достигла максимального уровня расслабленности, на который была способна в этой ситуации, произнесла:
— Что дальше?
— Теперь создайте в своем сознании зеркальную гладь.
С этим проблем оказалось куда меньше, на отсутствие воображения Марсель не жаловалась. Перед глазами сразу встало зеркало, правда расплывчатое, без рамы и абсолютно непроницаемое, но прогресс был налицо.
— Вы видите, как на его поверхности играют солнечные блики. Одинокий луч скользит по зеркальной глади. Свет, идущий из глубины зеркала, ослепляет...
Марсель даже вспотела от усердия, но не в этот раз не добилась ровным счетом ничего.
— Выходит как-то невнятно, — со страхом призналась она, чувствуя, как сердце, спотыкаясь, разгоняется в груди.
Страшно... Как же страшно...
— Сосредоточьтесь и одновременно расслабьтесь. Зеркало само встанет перед глазами.
Следующая попытка увенчалась не большим успехом, чем предыдущая. Напрягшись до такой степени, что заболел мозг, она билась в образах, как в клетке, не в состоянии ни преодолеть преграду, ни увидеть что за ней.
— Постепенно глаза привыкают к свету, и вы видите отражение в зеркале, — тем временем бубнил Меблус. — Что это, Кагами-сан?
Марсель сглотнула и призналась:
— Зеркало черное, а за покрытым копотью стеклом перемещаются неясные образы.
— Постарайтесь разглядеть их.
На этот раз она не стала даже пытаться,
— Не могу.
— Расслабьтесь. Изгоните страх. Он сейчас помеха, — Меблус принялся массировать ее плечи уверенными сильными движениями, от которых Марсель напряглась еще сильнее. — Ладно. Оставим это. Установим вам нынешний уровень.
— Нулевой у меня уровень.
— Отбросьте разочарования. Начнем с азов. Опишите мне свое зеркало.
— Черная оправа и черное непроницаемое стекло, — Марсель даже не потрудилась закрыть глаза, чтобы представить.
Меблус досадливо крякнул, принявшись расхаживать из угла в угол.
— Зеркало не может быть черным и непроницаемым. Вы заранее обрекли себя на неудачу. Вы не верите в себя и в свои способности. Поэтому оно черное.
— Я сомневаюсь...
— Десять минут медитации, Кагами-сан. В эти минуты вы должны поверить в себя. Никаких сомнений.
Последний раз окинув взглядом облезлую квартиру, освещенную единственной настольной лампой, она закрыла глаза и постаралась расслабиться. Сердце не желало успокаиваться, в груди становилось все жарче, а конечности наоборот онемели, стали ватными. Голова потяжелела, будто кто-то вкатил ей наркоз. Находясь в полуобморочном состоянии, Марсель сквозь помехи слушала голос Меблуса, стараясь окончательно не потерять сознание.
— Без веры нет магии. Потом вновь опишите мне свое зеркало. Я не зря сейчас делаю акцент на него. В дальнейшем оно поможет вам видеть будущее.
— В самом деле? — язык почему-то заплетался.
— Да, это так. Каково ваше зеркало сейчас?
И тут она, наконец, увидела. Откуда пришла уверенность, что это не фантазия, Марсель не сумела бы объяснить, но поняла, что это именно так. Зеркало сияло прямо перед ней, приглашая шагнуть в него и выйти с другой стороны, но, когда Марсель протянула руку, то ладонь уперлась в прохладное стекло, такое прозрачное, что создавалась иллюзия его отсутствия. Мир за стеклом был чуть выпуклым, как будто он смотрела на него через большую лупу.
— Просто цельный кусок стекла. Довольно толстый, без оправы. Углы вверху срезаны, поэтому у зеркала шесть углов. Книзу стекло сужается. Зеркало большое.
— Уже гораздо лучше, — в голосе Меблуса проскользнула удовлетворенность. — На его поверхности есть какие-либо царапины?
— Нет, идеально гладкое и прозрачное, как вода.
— Проведите рукой по его поверхности и скажите мне о его температуре.
— Холодное, — не задумываясь, ответила Марсель
— Оно отражает что-либо?
— Я вижу небо.
Темное ночное небо было усыпано звездами, тихо шумели деревья, хотелось ощутить на лице мягкие прикосновения ветра, Марсель проваливалась в это ощущение. Доли секунды ей даже казалось, что она слышит запахи хвои и влажной травы.
— Есть особенности в этом небе?
Голос Меблуса грузом тянул назад, не давая утонуть в себе. Марсель подняла глаза, проследила взглядом сиреневатую линию звездного пути, в конце которого на небе висела бледно-лиловая «луна», световой хвост тянулся за ней, как у кометы, образуя что-то вроде северного сияния. Обернувшись назад, Марсель увидела еще один спутник, крупный, давящий и более темный. А через мгновение она осознала, что никакого зеркала больше нет, она сама стоит в лесу, впитывая его шорохи и крики ночных животных.
— На небе две луны.
— Быть может, в этом ночном сумраке есть живые существа?
— Есть. Я их слышу.
Воцарилась тишина. Якорь голоса отцепился, отпуская Марсель в свободное плавание. Потоптавшись на опушке, она нога об ногу скинула обувь, с наслаждением погружая пальцы ног в мягкую землю. Трава была сырая, и Марсель закатала до колена свои джинсы, прежде чем спуститься под тень деревьев. Здесь, в этой странной полудреме не было места страху темноты.
— Это довольно необычно, — теперь голос Меблуса звучал совсем неразборчиво, как сквозь толщу воды.
— Почему?
— Ваше зеркало уникально, Кагами-сан. Внутреннее зеркало не отражает звуков. Я впервые сталкиваюсь с подобным.
Марсель самодовольно улыбнулась, касаясь рукой шершавой коры, возможно, она и правда на что-то годится. В подлеске было темно, но она все равно поднырнула под низко свисающую ветку:
— Я вошла в лес.
— В зеркальный лес?
— Да.
— Опишите мне то, что видите.
— Там на входе растет дерево с узловатыми сучьями. Похоже на баобаб и дуб одновременно.
— Это дерево особенное?
— Не знаю, дерево большое и бросилось в глаза. Я... как будто уже бывала здесь, — призналась Марсель, медленно продвигаясь глубже в чащу. — Но не похоже, что это Земля.
— Что это за лес?
— Его нет ни на одной карте. Лес-невидимка. Почему внутреннее зеркало не пропускает звуков?
— Внутреннее зеркало создано лишь для того, чтобы видеть. Теперь вы видите силу своих способностей, Кагами-сан?
Марсель промолчала. Впереди среди деревьев уже можно было различить небольшой бревенчатый домик. Он выглядел заброшенным, стены поросли мхом, но Марсель помнила, что давно над этой трубой поднималась тонкая струйка дыма, а за темными окнами горел уютный желтый свет. Сердце болезненно сжалось. Всем телом потянувшись к покосившемуся строению, она попыталась шагнуть вперед, но ноги увязли в земле по щиколотку, держа крепко, как смола. Попытки вырваться ничего не принесли, а черная жижа, в которую вдруг превратилась земля, поднималась все выше, и выше.
— Меблус!
Ответом ей была тишина.
— Меблус! Что-то не так! Меблус!
Тихо шелестели деревья, неподалеку пронзительно закричала какая-то птица. И ничего.
— Меблус! — в отчаянии выкрикнула Марсель, прежде чем торф сомкнулся над головой, и она полетела в пустоту, кувыркаясь и отчаянно визжа.
Рухнув на землю, она смотрела, как перед лицом маячат граммофончики вьюнка. Это место она уже тоже видела где-то, но это был уже другой лес. С неба хлестал дождь.
— Я сплю? — она сидела в неглубоком овраге лишь в одной ночной сорочке, прилипшей к телу, как вторая кожа.
Здесь было ужасно холодно, хотя зелень деревьев не оставляла сомнений во времени года.
Точно, она была здесь совсем недавно. Перед тем, как умерла миссис Джонсон, это место снилось ей. И там был...
Ужас заполнил легкие, как ледяная вода. Вскочив, Марсель обернулась.
Мужчина стоял прямо у нее за спиной, с коротких пепельных волос по бесстрастному лицу стекали капли воды. Горящие угли глаз в темноте отсвечивали красным.
Вскочив, Марсель бросилась прочь, туда, где за пеленой дождя светились прямоугольники окон.
«Я сплю. Я сплю. Я сплю».
С размаху влетев в кованую ограду, Марсель протиснулась между прутьев, споткнулась и...
...очнулась на полу в руках Меблуса.
Во рту стоял металлический привкус крови.
— Что случилось? — язык ворочался с трудом.
— Вы потеряли сознание, — учитель выглядел бледнее обычного. — Это не удивительно, так как вы впервые практикуетесь, но я оказался не готов. Вам поможет сон. Сможете идти?
— Не знаю.
Меблус помог ей подняться. Комната сначала покачнулась, но Марсель смогла удержаться на ногах. Тем более она знала, что внизу ее должен ждать Ахаон, главное — преодолеть лестницу. Учитель еще некоторое время держал ее за локоть, желая убедиться, что она не собирается снова упасть, потом осторожно отпустил.
— Все в порядке. Кажется, справлюсь.
— Хорошо. Приходите через неделю, Кагами-сан. Вы одержали небольшую победу и имеете право отдохнуть.
— Победу? — бессмысленно повторила Марсель.
— Да, я о вашем уникальном зеркале. Я рад тому, что вы моя ученица.
Не испытывая никакого триумфа по поводу своего успеха, она вымученно улыбнулась, попрощалась и, пошатываясь, покинула номер, думая только о том, как бы не подвели ноги.

~~**~~

— Внутреннее зеркало — неплохой инструмент, если научиться им пользоваться, — Ахаон облизал губы, красные от горячего и специй. — Возможно, я ошибся, и Меблус не желает, чтобы ты voliiaere in adamara. Как это перевести? А, ушла в ночь. Скорее всего, он хочет, чтобы ты помогала ему в дальнейшем.
Они сидели в кафе, где Марсель впервые увидела Меблуса. Ахаон уплетал тушеные овощи с острым соусом, а она ковыряла ложечкой мороженое в креманке.
— Ушла в ночь?
— У нас так говорят о смерти и о том, когда кто-то поддается своей внутренней тьме.
— М-м... «Ушел в ночь» равно — умер?
— Зависит от того, как умер, — сыто вздохнул Ахаон, разламывая кусок хлеба. — Это прекрасно! У нас нет таких продуктов, но они удивительно вкусные! — а потом пожаловался. — Я объелся.
Марсель рассмеялась, облизывая ложечку:
— Если я опять спрошу, кто ты и откуда, ты ведь не ответишь?
— Нет, — он помотал головой. — Я не могу.
— Почему?
Ахаон молчал, методично отправляя в рот крошечные кусочки хлеба. Поняв, что ничего не добьется, Марсель решила сменить тему.
— А чем ты занимаешься? Ты шпион или типа того?
— Наемник, — неохотно буркнул он. — Ничего интересного.
— И какую работу выполняешь?
— Разную.
Снова наткнувшись на колючки, которые вдруг выпустил собеседник, Марсель вздохнула и решила зайти с другой стороны.
— А где ты остановился?
— То есть?
— Ну, в Лондоне. Ты же где-то живешь.
— Ах, это, — все еще напряженно протянул Ахаон. — Я в парке ночую.
— В парке?!
— А что такое? — искренне изумился он. — Ночами сейчас тепло, сплю я под плащом. Там неподалеку еще люди живут, можно у костра погреться.
— Так это же бездомные. Зачем ты в парке спишь? Ты ведь можешь любого загипнотизировать и жить где угодно.
Ахаон пожал плечами и принялся за остатки хлеба. Немного понаблюдав за ним, Марсель подперла щеку рукой и спросила:
— Ты же и отца моего обработать можешь?
— Навести морок? — уточнил Ахаон.
— Ага. Если это для мозга не вредно.
— Могу, конечно. А зачем?
Марсель набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
— Давай ты у меня поживешь?
Не донеся до рта последний кусочек хлеба, Ахаон уставился на нее во все глаза.
— Я серьезно, — быстро добавила Марси.
— Мы не так давно познакомились, — напомнил он осторожно. — Ты не боишься?..
— Тебя? Ты мне сразу знакомым каким-то показался. И опасным ты... ну, не выглядишь. Скорее, наоборот.
— Что, так заметно? — пробурчал Ахаон.
Они немного посмеялись над его выражением лица — при этом Марсель вымазала ему нос мороженым — а потом расплатились по счету и вышли на улицу. Телохранитель курил, ожидая их у машины. Мазнув пустым взглядом по Ахаону, он без вопросов щелчком отправил сигарету в урну и сел за руль.

«...начиная с того вечера Ахаон стал жить у меня, хотя и отказался спать со мной в одной комнате. По пути он убедил меня в том, что гипноз не опасен, потому что это вовсе не гипноз, а обман зрения. Но я не стала вдаваться в подробности, я как-то разом поверила ему и все.
Ахаон обладал удивительной способностью внушать доверие. Но, вполне возможно, что дело было лишь в моем восприятии, а в своих предчувствиях я ошибалась редко
В быту Ахаон оказался забавен.
Он спал на полу в моей комнате, не раздеваясь. Я едва не подралась с ним, чтобы постирать его вещи (от него уже откровенно попахивало). Отобрать одежду удалось только после того, как я пообещала ему дать взамен футболку и джинсы Реми, которые я как-то стащила у брата и все забывала вернуть. В итоге, он засмущался и попросил халат, а когда я взяла его одежду, в руке вдруг оказалось, что она необъятных размеров, как будто рассчитана на двухметрового великана, которым Ахаон не выглядел. В тот момент я сделала вывод, что он отводил глаза и мне тоже.
Его все удивляло. Он понятия не имел, как пользоваться ванной комнатой, и я вся вымокла, объясняя устройство душа. Унитаз тоже оказался для него откровением.
Ахаон с восторгом узнал, как обращаться с чайником и поваренной книгой, быстро освоил тостер и с любопытством выслушал, что такое метро. Я спросила, как он перемещался по Лондону до этого, и выяснилось, что он всегда заказывал кэб. Когда Ахаон понял, что сглупил и мог бы значительно сэкономить, очень расстроился.
Ему очень нравилась квартира, но больше всего приглянулся балкон.
Он был похож на маленького ребенка, но мне нравилось с ним говорить. Единственная сложность заключалась в том, чтобы скрывать его от отца. Ахаон для него был невидим и неслышим, но, когда я обращалась «к пустому месту», отец всегда замечал».

~~**~~

В этот день занятие у Меблуса оказалось особенно изматывающим. Зачем требовалось читать книгу, которую он давал каждому из учеников, учитель так и не сообщил. Марсель несколько раз пыталась вернуть ее, но Меблус не дал ей этого сделать, поэтому она твердо решила показать фолиант Ахаону.
Сегодня попытка воссоздать внутреннее зеркало не увенчалась таким успехом как в первый раз, но Марсель все равно чувствовала себя измотанной. В раздумьях о том, как завести сегодня с Ахаоном разговор, она спускалась по лестнице, когда ее окликнули:
— Мисс Видфорд?
Оттолкнувшись спиной от стены, Сэра сбежала за ней следом. Ее глаза запали и припухли от слез.
— Эван умер, — сказала она.
У Марсель оборвалось сердце, они буквально пару часов назад сидели вместе у Меблуса, и он рассказывал им про то, как проще достичь концентрации, используя музыку и травяные сборы.
— Когда?
— Сразу после занятий, — Сэра уставилась на лестницу пустым взглядом, заново переживая произошедшее. — Здесь. Он ушел навсегда.
— Я не слышала скорой... — усомнилась Марсель.
— Никто не поймет, что он умер. Все решат, что он сильно изменился. Просто Эван ушел. Присутствие демона в теле ранит душу и ослабляет ее. Вы ведь читали энциклопедию учителя, мисс?
Марсель медленно кивнула, не решившись признаться в том, что с того памятного раза она так и не решилась открыть книгу снова.
— Тогда вы знаете, как это происходит.
— Мне очень жаль. Вы... встречались?
— Ах, перестаньте, — сдавленно произнесла Сэра, поджимая дрожащие губы. — Вы не представляете, как это ужасно. Видеть его лицо и знать, что это уже не он.
— Простите.
— Ничего. Марсель, могу я кое о чем спросить вас?
— Хорошо.
— Меблус назвал вас Зеркалом. Он возлагает на вас большие надежды и скоро сможет потренировать в ясновидении. Если все получится, я бы хотела попросить вас об одолжении... — Сэра замялась, неловко ступив на ступеньку ниже. — Дело в том, что у меня есть сестра-близнец. Она была для меня всем, теперь... больше у меня никого нет. Сара пропала больше года назад, неизвестно жива она или нет, но надежда все же... не знаю, что хуже: получить подтверждение ее смерти или узнать о том, что кто-то уже так долго держит ее у себя силой и мучит. Но неизвестность еще ужаснее. Поэтому прошу вас, помогите мне узнать, что с ней.
И Марсель вдруг со всей ясностью поняла, что до этого она возлагала свои надежды на Эвана.
Если бы не случившееся Сэра ни за что не начала бы этот разговор, ей было тяжело открыться едва знакомому человеку. Об этом говорили напряженная складка между бровей, лихорадочно заломленные руки, деревянная поза — она ни на что не надеялась. Но сегодня она достигла наивысшей точки своего отчаяния.
Марсель уставилась на свои подрагивающие колени, всем телом чувствуя ищущий взгляд темных глаз. Лихорадочно соображая, что ответить, запустила пальцы в растрепанные волосы и дернула. Это привело ее в чувство.
— Да, хорошо, чем смогу — помогу, — через силу выдавила она только для того, чтобы поскорее закончить этот разговор. Дыхание перехватило, потому что Сэра вдруг бросилась ей на шею и, наконец, разрыдалась от благодарности.
— Спасибо... спасибо...
Грудь болезненно сдавило. И, успокаивая индианку, Марсель ощущала себя последней свиньей.

~~**~~

Выйдя на улицу, Марсель ожидаемо наткнулась на Ахаона.
— Ты латынь хорошо знаешь? — сходу спросила она, доставая из кармана телефон.
— Да, конечно.
— Тогда ты мог бы прочесть эту книгу и рассказать о чем она? Моих знаний не хватает для перевода, — протянув ему энциклопедию, Марсель, не дожидаясь ответа, набрала номер Реми. Его голос всегда возвращал ей духовное равновесие, но в этот раз разговора не получилось. Брат был слишком рассеян, и вскоре выяснилось, что над душой у него стоит Сэм. Быстро свернув беседу и попрощавшись, Марсель с мрачным видом забралась в машину и уставилась в окно.
Всю дорогу Ахаон листал книгу, телохранитель тоже молчал. Ощущения одиночества, грусти и раздражения переполняли Марсель так, что под конец пути она чувствовала себя шариком, который вот-вот взорвется. Взорваться получилось дома, когда отец заметил, что дочь не приехала домой вовремя.
Злая на весь мир, она поднялась к тебе, шарахнула дверью об косяк и улеглась на кровать, уткнувшись носом в стенку.
Через четверть часа, когда Марсель в своем дневнике уже сообщила миру, что он говно и читала френд-ленту, в дверь робко поскребся Ахаон.
— Входи.
Он осторожно заглянул внутрь и, убедившись, что кидать в него тяжелыми предметами не собираются, неуверенно вошел.
— Я полистал книгу. Там в основном описаны темные ритуалы на крови. Есть немного про демонов. И даже про темных. Есть главы, которые полностью написаны на адамарском, неудивительно, что ты не поняла, — потоптавшись на месте, Ахаон бочком приблизился к столу и положил на него фолиант. — Что из этого тебя интересует?
— Что это за адамарский такой?
— Это язык.
— Я про такой язык отродясь не слышала! — истерично выкрикнула Марсель и тут же зажала себе рот ладонью, уставившись на дверь. Отец на ее вопль не отреагировал, и, подождав немного, Марсель села на кровати и похлопала рядом с собой. — Иди сюда. Послушай, я так не могу. Ты должен рассказать мне хоть что-то. Что можешь. Прошу тебя, Ахаон.
Он все еще нерешительно стоял, как будто, раздумывая, не сбежать ли ему, его взгляд блуждал от ручки двери до ее голых коленок, и вид у парня был донельзя смущенный.
— Марсель, это не...
— Пожалуйста! — умоляюще прошептала она. — Сегодня девушка… ученица Меблуса сказала, что демон уничтожил душу ее парня. Я ничего не понимаю. Мне страшно.
Ахаон обреченно вздохнул, подошел, сел рядом.
— Хорошо. Я расскажу все, что смогу. Но это не должно выйти за пределы этой комнаты. И, не прими за недоверие, но от этого зависит моя жизнь, я бы хотел, чтобы ты поклялась на руне.
— На руне? — от любопытства она даже забыла обидеться. — Как это?
— Я покажу тебе, как нарисовать руну «жар», тебе нужно будет приложить к ней руку и поклясться в том, что ты никому не расскажешь.
— И только?
— И если ты нарушишь клятву, твоя душа сгорит.
На мгновение Марсель показалось, что она увидела отсветы адского пламени в глазах Ахаона, потом спокойно встала.
Она умела хранить тайны и без клятв.
Найти лист бумаги не составило труда, с ручкой дела обстояли хуже. В итоге пришлось ограничиться маркером, которым Марсель под руководством Ахаона аккуратно вывела три линии руны, похожей на стрелку, указывающую вниз.
— А какую руку? — расправив листок на столе, спросила Марси.
— Любую.
На всякий случай она положила на рисунок левую и торжественно произнесла:
— Клянусь своей жизнью, что все, что сейчас мне расскажет Ахаон, я никому не разболтаю.
Отсутствие спецэффектов огорчило ее почти также сильно как в прошлый раз, а потом стало не до того, потому что рука онемела. Холод поднялся от ладони, выше, покалывая мышцы так, будто они затекли.
— Это нормально? — спросила Марсель, поддерживая правой рукой левую. — Я ее теперь не чувствую.
— Скоро пройдет, — пообещал Ахаон. — Садись. Там, откуда я пришел всего две расы: темные и светлые. Светлые — дневные крылатые создания, похожи на человеческие изображения ангелов, в темноте они почти слепы и совсем не едят животной пищи.
— Вегетарианцы? — уточнила Марсель, усаживаясь по-турецки.
— Травоядные, — поправил ее Ахаон. — Вторая раса темные — ночные твари. Они хищники и в отличие от светлых, хорошо видят ночью, а не днем.
— А ты из каких?
— Неважно. Так вот, адамарский — язык темных. Адамарцы и ниийцы находятся в условиях постоянной холодной войны, которая длится уже более десяти тысяч лет. Это с тех пор, как погиб последний Повелитель темных, и во главе их Верховного Совета встал Сильван, раньше все было намного хуже.
— Сильван? — сердце отчего-то ёкнуло. — Кто это?
— Самый сильный среди адамарцев, титулованный Первый Меч.
— Имя красивое, — сама не зная зачем, попыталась оправдаться Марсель. — Есть в нем что-то от морского ветра.
Ахаон поджал губы, на его безмятежно-спокойном лице впервые на ее памяти промелькнула тень недовольства.
— У нашей планеты два спутника — Энная и Анатамия — продолжил он, как будто не услышав собеседницу. — Один из них влияет на энергетический фон планеты, поэтому раз в месяц магические потоки ослабевают. Для светлых это не проблема — они сильны именно своей сплоченностью. Отношения в общинах очень близкие, светлые мыслят коллективно, они могут участвовать в военных действиях, получая приказы от командира на уровне чувств. Темные на такое не способны, и, чтобы уравновесить силы, они впустили в немагические миры демонов. Они добывают для адамарцев энергию, которая подпитывает их во время мертвой фазы Анатамии.
— А как же Божественный промысел? Ад, рай, и все такое?
— Что ты имеешь в виду? — не понял Ахаон.
— Ты Библию читал?
— А что это?
— Так... понятно. Вкратце, есть ад, где живут демоны, есть рай, где живут ангелы, а над всем этим где-то на небе есть всемогущий Бог.
— Я про это ничего не знаю, — покачал головой Ахаон. — У нас есть теория, что строение миров имеет форму пирамиды, где каждая ступень обозначает степень энергетических возможностей тех, кто живет там. Человеческий мир и смежные с ним — миры первой ступени, мой мир — второй. А на вершине пирамиды — Высшие. Никто не знает, кто они. Возможно, среди них есть и Бог.
— Ну, допустим, — Марсель растопырила пальцы, глядя, скорее, внутрь себя, чем на собеседника. — А как быть с адом и раем?
— Ад — это изнанка вашего мира, — ответил Ахаон, — Демоны обитают там. Они бесплотные духи, и им трудно собирать энергию, поэтому демоны стремятся вселиться в человеческое тело. Это можно сделать с согласия человека или без, если у демона есть помощник. Человеческая душа редко выдерживает такое соседство, демон выпивает ее силы, пока не занимает оболочку полностью.
— А что происходит с человеческой душой?
— Этого я тоже не знаю, — он печально покачал головой. — Наверное, у каждого есть такое место, в которое он отправляется после смерти. Ходят легенды, что Высшие порой отправляют души из миров второй ступени в миры первой, если те желают искупить свои грехи.
— Зачем? — не поняла Марсель.
Ахаон пожал плечами.
— Может быть, такие души потом переходят в миры третьей ступени или возвращаются в свой, чтобы потом перейти выше. В любом случае, существуют мифические tuove Viikhe, или «отмеченные Высшими», а также обычные узники. Первые имеют привилегии и в ходе жизни страдают меньше, так как у них есть миссия, порученная Светом. Но я не уверен, существуют ли они на самом деле.
— Очищение придет к тебе через страдание? — процитировала Марсель.
— Да.
— Я, кажется, этот твой мир в Зеркало видела, — задумчиво произнесла Марсель. — Две луны... то есть я хотела сказать, два спутника на небе. Удивительно жуткая картина, но...
Ахаон ничего не ответил, только зачем-то сжал ее пальцы в ладони и отвернулся так, что она могла видеть лишь его полыхающее ухо. Его рука была теплой, и вырываться совсем не хотелось. Только сейчас Марсель почувствовала, что онемение прошло, а сердце начало биться ровнее. Несмотря на то, что Ахаон рассказал мало, стало гораздо спокойнее. Когда начинаешь понимать, с чем столкнулся, можно начинать действовать. И, хотя сейчас бороться Марсель совсем не хотелось, в будущем она не исключала, что ей придется выступить против Меблуса.
Немного помедлив, она склонила голову на плечо Ахаона, тот вздрогнул, но не стал отталкивать. А, может, не захотел. Так они и сидели, пока не раздался звонок в дверь.
Марсель поняла, что это Реми еще до того, как открыла. Выглядел он неважно, но хотя бы не был пьян.
— Ушла, — сказал он, лихорадочно сверкая глазами. — Ушла от меня.
Кто ушел, можно было даже не спрашивать. Марсель молча втащила его внутрь мимо любопытного Ахаона, который спустился следом. И тут же поняла, что он отвел брату глаза, по тому, каким равнодушным взглядом тот скользнул мимо ее гостя. Что ж, его право.
— Можно я останусь? — попросил Реми.
— Хорошо. Пойдем ко мне.
Не сговариваясь, они аккуратно, чтобы не поцарапать паркет, втащили кресло наверх под неодобрительным присмотром молчаливого отца и заперли дверь.
Все оказалось так, как она и предполагала. Сэм сошлась с Реми снова после того как Пэйн окончательно разорвал их отношения. Сообщил он ей об этом прямо, когда понял, что его скотским действиям она каждый раз находит новые оправдания. В отчаянии Саманта подалась туда, откуда ее еще ни разу не прогоняли — к своему бывшему.
И пока Марсель в течение этих двух недель решала свои проблемы с Меблусом, Реми пытался построить отношения с Сэм заново и успел поверить, что ему это удалось. Все разрушил единственный звонок. Пэйн за каким-то чертом решил узнать, как дела у Саманты, и та опрометью кинулась в клуб.
Реми был благополучно забыт.
— Я так жалок... — срывающимся шепотом произнес он и закрыл лицо руками.
Марсель не знала, чем ему помочь, поэтому просто гладила по вздрагивающему плечу. Любые слова казались лишними, хотя так и подмывало предложить найти себе другую девушку, а эту послать куда подальше.
Но сейчас это было бы слишком жестоко с ее стороны.


«Конечно, Реми не нашел себе никого другого пока мы еще были в Лондоне. Мало того Сэм имела наглость вернуться к нему, чтобы вновь плакаться в жилетку. Теперь, со слов брата, Саманта говорила про Пэйна постоянно, все разговоры сводились к нему. Теперь она искала оправдания ему вместе с Реми, и тот подыгрывал ей, потому что видел, что Сэм очень больно. Спать она с ним не прекратила, но теперь после постельных утех разговор тоже скатывался в обсуждение уже опостылевшей темы. А уж поговорить Сэм любила, не сомневайтесь. Реми не думал о себе и терпел. Он вообще был очень терпеливый парень. Многие скажут, что он просто вел себя, как кретин, но я отвечу, что влюбленные всегда кретины, и мы не можем знать, как поведем себя в такой же ситуации. Я, например, за себя ручаться бы не стала. Так что я не осуждала его, я ненавидела Сэм всей душой. И космы я ей не выдрала только потому, что не хотела расстраивать брата».





 

@темы: книги, зеркала

---

Глава 2 Шантаж

[Laviko Weid]

Глава 2
Шантаж

Засмотревшись на рекламную стойку, Марсель налетела на входящего в книжный магазин парня. Удар оказался таким сильным, что сбил ее с ног. Книги рассыпались по полу.
— Ох, нет! — виновато воскликнул незнакомец с легким, как показалось Марсель, южным акцентом. — Я вас не заметил.
Но прежде, чем он успел что-то предпринять, рядом вырос один из новых телохранителей отца. Сильные руки подхватили ее под мышки и резко поставили на ноги:
— Леди, вы не пострадали?
— Все хорошо, — кивнула Марсель и посмотрела на парня, поспешно подбирающего книги. — Спасибо.
Он виновато улыбнулся, протягивая ей стопку, состоящую из фантастики и научной литературы. Это был худощавый подросток, явно резко вытянувшийся за короткое время. Его светлые, почти бесцветные волосы были аккуратно подстрижены, линия подбородка еще оставалась мягкой, хотя в будущем обещала обозначиться резче. Он показался Марсель знакомым.
— О... Вы такая маленькая, я не привык, что девушки здесь бывают такого размера... то есть, я хотел сказать, что вы очень хрупкая. Мне показалось, что я вас покалечил, — он на мгновение поднял свои светлые глаза, а потом покраснел.
Образ обжег память, как клеймо. Она точно видела это лицо раньше.
— Мы нигде не встречались? — выпалила Марсель прежде, чем успела обдумать это.
— Не уверен, — парень с сомнением взглянул нее. — Мне кажется, нет.
В ту же секунду она уверилась в этом еще сильнее. Этот мягкий голос, манера говорить, глубокий капюшон толстовки...
— Я Марсель, — быстро представилась она.
«Говори! Нельзя, чтобы он ушел!»
— Леди?.. — осторожно вклинился в разговор телохранитель.
— Ахаон, — парень чуть нахмурился, стараясь понять причину внезапной попытки завести знакомство.
Странное имя. Память дразнила своей недоступностью. Марсель никак не могла понять, где они могли познакомиться. И когда?
Взъерошенная русоволосая девушка с целым пакетом сомнительного вида романов, с любопытством посмотрела на них, а затем осторожно обошла, спеша на улицу.
— Экзотично. Может быть, мы могли бы встретиться как-нибудь? Выпить чашечку кофе? — рискнула Марсель, сама поражаясь своей смелости. Телохранители донесут на нее отцу, но сейчас это не казалось существенным.
— Я не думаю... — начал паренек.
— Леди, нам пора.
«Да-да, чертова защита от глупых влюбленностей. Я помню!»
Мимо пробежал смеющийся мальчик с яркой книжкой в руке, следом за ним перекатывалась его мать, приказывая ему остановиться.
— Не отвечай сейчас, — Марсель быстро вытащила из сумки записную книжку, черкнула пару строк и вырвала лист. — Возьми. Напиши или позвони, если вдруг захочешь встретиться.
Ахаон выглядел напряженным, словно не понимал, что происходит. Взяв лист бумаги, он хотел что-то сказать, а потом передумал.
— Спасибо.
— Ты такой милый. Найди для меня минутку в своем плотном расписании, ладно? — Марсель подмигнула ему, стараясь казаться более раскованной, чем было на самом деле, и пошла к выходу, молясь про себя, чтобы не споткнуться о порог.
Когда она последний раз бросила взгляд на Ахаона, он казался еще больше смущенным и все таким же растерянным.

~~**~~

Оказавшись дома, Марсель обнаружила, что отец занят, так что «взятие с поличным», с последующим «нам надо серьезно поговорить» отложилось на неопределенное время. Марсель понимала, что телохранители не виноваты в том, что за ней так рьяно присматривают — Виктор неоднократно увольнял охрану за меньшие провинности — но не могла не злиться.
Поэтому Марсель решила отвлечь себя поиском подходящих учебных заведений, по поводу которых она должна была вскоре проводить беседу с отцом, чтобы он не думал, будто Марсель попусту тратит время, оставшееся на посещение курсов «A-levels».
Виктор был из тех, кто подходит ко всему обстоятельно, однако до трех лет он не воспринимал Марсель, как человека. Она была для него орущим нечто, от которого он отмахивался по мере возможности, спихивая родительские обязанности на няню. Из-за этого он умудрился пропустить тот момент, когда ее было пора отдавать в школу, так как, на его взгляд, дочь была еще слишком мала, а тонкие намеки няни он игнорировал. Поэтому Марсель пошла в школу позже на два года. А вскоре отец и вовсе перевел ее на домашнее обучение.
Так что курсы по подготовке к поступлению она проходила тоже только сейчас. На данный момент уже шел второй год ее обучения, и вскоре можно было подавать документы для получения профильного образования, но Марсель пока еще не решила, чем хочет заниматься. К счастью, в этом отец не давил на нее. Он старался, чтобы она попробовала всего понемногу, поэтому Марсель научилась неплохо рисовать, играть на фортепиано, выучила французский и немного латынь, а также попробовала себя в драке на палках. Последнее Виктор не одобрял, так как считал, что такое занятие не приличествует истинной леди, но в секцию отдал без возражений. Про танцы ему было ничего неизвестно. В общем, в свои неполные двадцать лет Марсель умела много, и в тоже время толком ничему не научилась.
Первым делом она открыла почту. Новое письмо с темой «здесь» датированное вчерашним вечером было в папке «входящие». Рядом с ним с того же адреса сегодня утром пришло письмо с темой «первая жатва». Марсель второй раз всерьез задумалась о том, не обратиться ли ей в полицию.
Поводив курсором, она все же щелкнула на утреннее письмо.
«Ты же не хочешь, чтобы еще кто-то умер?» — было написано внутри.
А на прикрепленной фотографии было запечатлена вересковая пустошь Дартмура. Болото. И распростертое на земле тело, с остекленевшими глазами.
Это была полуголая женщина с вырезанным на животе странным символом.
Выйдя из оцепенения, Марсель поспешно свернула окно. Первой мыслью было, что ее разыгрывают, скорее всего, этот псих нашел фото в интернете и прислал ей. Потом она подумала о том, что если это так, фото будет легко найти через гугл.
Откровенно паникуя, она схватилась за телефон в тот же момент, когда он зазвонил.
— Алло?!
— Ты чего орешь? — недовольно произнес Реми. — Я не могу работать из-за тебя. Что опять случилось?
Марсель знала, что брат чувствует ее настроение на расстоянии, гораздо лучше, чем она его. Поначалу это казалось почти мистическим, а теперь уже превратилась в рутину, поэтому она ничуть не удивилась его вопросу.
— Я не ору. Слушай, нормально ли обратиться в полицию, если меня запугивают по электронной почте?
— А тебя запугивают?
— Мне прислали фото с расчлененкой.
В трубке воцарилась шокированная тишина.
— То есть, не совсем так. Там просто мертвая женщина, — быстро исправилась Марсель.
— А ты уверена, что это не постановочное фото? — усомнился Реми.
После некоторых раздумий она медленно произнесла:
— Мне это даже в голову не пришло...
— Слушай, это же шлет тот псих, который к тебе вломился на днях?
Марсель кивнула, позабыв, что он не может ее видеть, но говорить «да» вслух не понадобилось. Реми вздохнул:
— Я так и думал. Имеет смысл обратиться в полицию.
— Ты прав, — согласилась Марсель. — Так и сделаю.
— Вот и хорошо. О’кей, я пойду. Не пугайся так больше.
— Хорошо. Спасибо, что позвонил.
Отключившись, она на автомате проверила список входящих сообщений, но ответа от Ланса не было.
Придурок! Почему нельзя быть нормальным человеком и один раз ответить?
Швырнув телефон в сумку, Марсель рухнула на кровать и прикрыла глаза.
Столько событий за какую-то жалкую неделю! Все что можно было, это стараться не думать ни о чем. Или думать о всяких глупостях. Например, представить себя в объятиях красивого сильного мужчины или придумать, что на самом деле можно было бы ответить миссис Джонсон на ее вечные придирки из-за ерунды. Главное, чтобы в голове не осталось места для других мыслей. Лишь бы не думать про детей Свена. Лишь бы не думать про этого азиата со шрамом.
И это фото... Господи, пусть Реми окажется прав!
Перескакивая с одного на другое, отгоняя от себя лишнее, Марсель сама не заметила, как медленно провалилась в сон.

~~**~~

Струи дождя хлестали Марсель по обнаженным плечам. Потяжелевший подол ночной сорочки облепил ноги. Не различая ничего, кроме черных силуэтов деревьев Марсель бежала по оврагу, приминая вьюнок и оскальзываясь на раскисшей земле.
Кто-то гнался за ней. Неразличимый во мраке леса, преследователь никак не обозначал себя, но бежавшая на пределе сил Марсель, понимала, что он все ближе... ближе...
Легкие и горло горели, в правом боку кололо, но остановиться было слишком страшно. Впереди, сквозь мутную завесь дождя расплывалось пятно света, и, напрягая все свои силы, Марсель бежала к нему.
Оно вспыхивало и бледнело в такт биения сердца...
— Марго-о... — шепотом пронеслось в шумящей листве.
Испуганно обернувшись на голос, с трудом сглатывая вязкую слюну, Марсель различила в темноте бегущего за ней человека.
— Марго-о-о... — снова протяжный стон, стихший в вое ветра.
Споткнувшись, Марсель пролетела несколько метров головой вперед и только чудом избежала падения. Теперь она могла отчетливо различить топот преследователя.
— Марго... Марго... — как будто кто-то припадал к каждому из ее ушей, чтобы шепнуть в него это имя, а потом отдалялся и звучал за спиной, спереди, под ногами... — Марго...
Пятно света впереди не приближалось, трепеща как пламя на ветру. Боясь, что оно погаснет, Марсель бросила еще один взгляд через плечо. Чтобы увидеть в миллиметре от своего лица мужчину с короткими пепельными волосами. Его глаза вспыхнули красным, и он обнажил ровные белые зубы в улыбке, когда она отпрянула.
— Марсель... — произнес он знакомым голосом.
— А? — она разлепила глаза, в процессе пробуждения понимая, что находится в своей спальне.
Над кроватью стоял отец.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Марсель быстро прикинула, что скорей всего телохранители должны были донести о дневном инциденте, и приготовилась к нотациям.
— Все хорошо. Просто задремала.
— Ты не выходила, я забеспокоился, — он посмотрел на часы. — Тебе уже пора на занятия музыкой, после поговорим.
Уже зная, что ничего хорошего это не предвещает, Марсель ответила:
— Хорошо, папа.
Быстро ополоснув лицо холодной водой, чтобы отогнать остатки сна, Марсель поправила макияж и, накинув пальто, вышла на улицу. Порше отца, фаршированный телохранителями, уже ждал ее возле ворот. Забравшись внутрь, Марсель пристроилась к окну, задумчиво провожая взглядом проплывающие мимо улицы.
Вечерело. Задумчиво бросив взгляд на часы, Марсель заметила, что уже почти девять. Странно. Миссис Джонсон никогда не приглашала ее на занятия так поздно. Обычно она присылала отцу письмо на электронную почту, если по ее мнению требовались дополнительные часы по фортепиано. И, как говорила сама миссис Джонсон, тот, кто хоть раз опоздал на ее занятия, больше в ее класс не войдет. Она ценила свое личное время, и, по мнению Марсель, столь поздний час как нельзя подходил под понятие «личный».
Но эта странность недолго занимала внимание Марсель, она переключилась на мысли о сне, наполовину стертом из памяти резким пробуждением. Потребовалось напрячься, чтобы вспомнить хотя бы часть деталей, но и их хватило, чтобы покрыться гусиной кожей.
Не надо было быть психологом, чтобы понять — подсознательно она боялась быть пойманной Меблусом. Загнанной в угол. А этот свет, наверное, обозначал призрачную надежду на спасение.
Только это имя... Почему он назвал ее Марго?
И почему так сильно бьется сердце?
Когда добрались до дома миссис Джонсон, Марсель уже так разволновалась, что даже не предполагала, как настроиться на рабочий лад.
Войдя с одним из телохранителей в холл, они обнаружили, что в доме нет электричества. По ступенькам пришлось подниматься, ощупывая перила, чтобы не упасть. Другой учитель отменил бы занятия, но с миссис Джонсон сталось бы провести урок при свечах. Добравшись до нужного этажа, Марсель протянула руку, чтобы постучать, но дверь неожиданно скрипнула, приоткрываясь.
— Леди, — телохранитель ненавязчиво оттеснил ее плечом, извлекая из кобуры пистолет. — Вам лучше подождать здесь.
Он исчез во тьме квартиры, оставив Марсель на лестничной клетке с колотящимся сердцем.
В квартире было тихо.
Марсель беспомощно огляделась, и все же толкнула дверь. Внутри оказалось еще темнее, пришлось двигаться на ощупь.
— Эй?.. — тихо позвала она, жалея, что снова не выучила имена телохранителей. — Все нормально?
Никто не отозвался. Холодея, Марсель прошла в музыкальную комнату. В распахнутые окна лился мягкий вечерний свет, занавески надувались от порывов ветра. Под ногами хрустели осколки люстры, которая лежала на боку посреди комнаты, были разбросаны какие-то бумажки...
— Леди, не смотрите, — услышала она за спиной голос телохранителя. Он прозвучал едва слышно, как через подушку.
Но Марсель уже видела.
По полу была разбросана бумага. Фортепиано сдвинули к дальней стене, уткнув клавишами в ковер и прислонив ножками к стене. А на лакированной крышке была распята миссис Дженкинс. Голова безвольно свесилась на грудь, изо рта тянулись кровавые вожжи слюны и рвоты. Несколько жемчужин из ожерелья застряли в развороченной грудной клетке.
Вперившись взглядом в бурое пятно под ногами старой женщины, Марсель попятилась, беззвучно открывая рот.
«Нет... не может быть»
— Леди? — телохранитель осторожно поймал ее за плечи. — Нужно вернуться в машину. Я вызову полицию.
— Кто?.. — сдавленно произнесла Марсель.
— Простите?
— Кто мог сделать такое?
— Успокойтесь, мисс Видфорд, сейчас здесь никого нет.
Ветер сдул один из квадратиков бумаги под ногами, стукнув его о мысок сапога Марсель. И в этот момент она поняла, что это полароидные снимки. Мир вокруг как будто замедлился, когда она наклонялась, чтобы поднять один. Схватилась за уголок. Перевернула.
Это никак не могло быть реальностью.
Такого не могло быть.
Не с ней.
Не сейчас.
На фотографии был запечатлен Ланс. Со свалявшимися каштановыми волосами, висящими по сторонам исхудавшего лица, заклеенным ртом и скрученными за спиной руками. Он с ужасом смотрел в объектив камеры.
А внизу на свободном пространстве белого квадрата были наклеены буквы:
«Я все еще жду вас, Кагами-сан».

~~**~~

Никто на нее не смотрел. Люди шли мимо, но никого не интересовало, что хорошо одетая девушка забыла в этой дыре. Это было очень кстати.
Марсель еще раз сличила фотографию улицы на телефоне с реальностью. Колени подгибались, пока она шла к обшарпанному зданию в конце улицы. Дом выглядел совершенно заброшенным и явно предназначался под снос. Но, несомненно, это было то самое место.
Сидеть, сложа руки, пока полиция ведет расследование, не было сил, поэтому сегодня Марсель раньше времени тихо слиняла через черный ход с курсов. Добираться пришлось на автобусе, номер маршрута тоже был указан в инструкции Меблуса. В какой-то момент она почти заблудилась, поэтому пришлось спросить дорогу у прохожего.
Приоткрыв скрипучую железную дверь, Марсель с опаской заглянула внутрь. В помещении было грязно, пахло затхлостью, лестница была то ли засыпана побелкой, то ли забрызгана белой краской. Над головой светилась одинокая лампочка, висящая на раскуроченном проводе.
Глубоко вдохнув, Марсель юркнула внутрь. Дверь оглушительно грохнула за спиной.
Эхо разносило звук шагов. Все двери были заколочены, только поднявшись на второй этаж, она увидела незапертое помещение. Полуистершиеся цифры гласили, что раньше их было три, но различимо осталось только число тринадцать на конце.
Тринадцать. Ну, еще бы.
Марсель постаралась унять дрожь, потерла холодеющие от страха руки, глубоко засунула ладони в карманы своей короткой курточки и направилась к двери.
Несмотря на содранные обои, здесь все же оказалось чище, чем внизу, хотя ковер в прихожей давно не пылесосили, а искусственные цветок в кадке посерел от пыли. Одна из стен была снесена, напоминая о своем существовании только неровным выступом на полу.
Сам Меблус, одетый в темно-серый новенький костюм тройку, лежал в изголовье широкой кровати, сложив руки на животе и слегка распустив узел галстука. Перед ним, по-турецки скрестив ноги, сидел всклокоченный темно-русый парень в полосатой кофте, рядом на краешке пристроилась индианка в сари с черной как смоль толстой косой. А у окна на инвалидной коляске дремала молодая азиатка в розовом спортивном костюме.
— Кагами-сан, — произнес Меблус, увидев в дверях Марсель. — Проходите.
Чувствуя на себе пристальное внимание трех пар глаз, она перешагнула остаток стены, повесила сумку на спинку свободного стула и села.
— Итак, — вновь заговорил Меблус, — меня вы знаете. Это Сэра Батхи-сан и Эван Макжди-сан. А это Кагами-сан.
— Я Марсель, вообще-то, — возразила она, но никто ее как будто не услышал.
Индианка чуть склонила голову в знак приветствия, у нее было приятное лицо, тонкий нос и глубокие темные глаза.
— Можешь звать меня Эваном, — небрежно разрешил парень. Тоже темноглазый, он был полной противоположностью девушки, бледный до синевы, с россыпью веснушек, давно не стриженой шевелюрой и такой длинной челкой, что она путалась у него в ресницах.
— А она? — Марсель указала на спящую азиатку.
— Моя бедная жена Йоко, — ответил Меблус, с оттенком грусти посмотрев на нее. — Не будем ее будить. Итак, я уверен, Кагами-сан не терпится узнать зачем я так настойчиво добивался ее внимания. Не стану томить, у Кагами-сан большие способности для наказанной, ей нет нужды впускать в свое тело демона, как пришлось сделать Эвану. Мне хотелось, чтобы именно я имел честь учить ее управлять своими силами и помочь ей раскрыться с новой стороны.
Марсель быстро окинула взглядом присутствующих, ожидая встретить на лицах непонимание, но Эван со скучающим видом таращился в окно, а Сэра печально разглядывала мыски своих туфель.
«Наверное, это не первая встреча, и этот псих уже запудрил им мозги», — подумала Марсель.
— А других вы тоже шантажировали, чтобы заманить сюда? — поинтересовалась она, скрестив руки на груди.
Мягко рассмеявшись, Меблус произнес:
— Смею уверить, ваш парень будет в полном порядке.
— Это не ответ!
— Если желаете, Кагами-сан, мы обсудим это немного позже, — в его тоне чувствовалась угроза, и она решила не спорить. — Итак, ученики — уже более доброжелательно продолжил Меблус. — На сегодня наша работа окончена.
Без лишних споров Сэра и Эван поднялись со своих мест. Парень недовольно цыкнул, проходя мимо, как будто Марсель чем-то задела его лично, а индианка, прежде чем выйти, бросила на нее долгий пронизывающий взгляд, от которого побежали мурашки.
Они с Меблусом остались одни, не считая его спящей жены.
— Следующие занятия по теории пройдут совместно.
— С чего вы взяли, что я приду?
— Придете.
И от его самоуверенности Марсель взбесилась.
— Я приведу сюда полицию, — прорычала она. — Они схватят тебя, а потом обыщут тут все сверху донизу, а когда найдут Ланса, то...
— С чего вы взяли, что он здесь?
Марсель запнулась, а Меблус все также спокойно продолжил:
— К тому же, почему вы думаете, что они справятся лучше, чем ваши телохранители?
Воцарилась звенящая тишина, следовало сказать что-то, но слова не шли. Меблус пристально изучал лицо Марсель, пока она боролась со своими чувствами, и удовлетворенно улыбнулся, когда она покорно опустила голову.
— И если говорить начистоту, ваш друг был с вами не до конца откровенен.
— Что вы хотите этим сказать?
— То, что, возможно, он заслужил смерти.
К горлу подкатил комок, сглотнув его, Марсель сдавленно произнесла:
— Никто не заслуживает смерти.
— В самом деле? Он предал вас.
— Если вы про измены, то мне это давно известно.
Меблус не смутился:
— В самом деле? Почему же ничего не предприняли?
— Это не ваше дело. Это все не имеет значения, мы расстались.
После того, как приехала полиция, и ужас отступил, Марсель смогла рассуждать здраво. И первое, что она поняла — любовь прошла.
Как бы ни была жестока истина, только ради Ланса она не пошла бы к Меблусу. Даже несмотря на то, что он пострадал по ее вине, и несмотря на то, что она чувствовала за это ответственность. Даже если бы ему грозила смерть, она бы еще подумала, стоит ли приходить. Марсель пришла, потому что поняла, что следующим может быть Реми. Или отец.
— Почему он охладел к вам, Кагами-сан? Не потому ли, что никогда по-настоящему вами не интересовался? Не потому, что в непосредственной близости оказалось трудно поддерживать видимость интереса?
— Перестаньте.
— Вы ведь понимаете, что, даже если Ланс больше ничего не значит для вас, у меня еще остались рычаги воздействия. Например, Лулу. Такая милая девочка...
— Хватит!
Йоко тихо всхрапнула, но не проснулась.
Заметив, что обнимает себя, впившись пальцами в ребра, Марсель расслабила руки. Сердце болезненно металось в груди, но показывать свою слабость перед Меблусом она не хотела. Он понимал, что раздавил ее, и до тошноты невозмутимо смотрел, как она корчится на стуле, борясь с подступающими слезами.
— Я все понимаю, не надо.
— Я хочу учить вас, чего бы мне это не стоило.
Он вдруг так резко поднялся, что Марсель вздрогнула. Сухопарые ладони с длинными пальцами, поймали ее руки.
— Ощути меня, — приказал Меблус.
Жар опутал ее запястья, поднялся к самому сердцу, и вдруг стало легче. Ураган в груди утих. И в тот же миг Марсель поняла, что выпотрошена, оголена, открыта для чужого разума. Затылок сжали невидимые тиски.
— Нет! — Марсель отпрянула, опрокинувшись на пол. Боль сразу вернулась, невыносимое чувство на мгновение даже заставило малодушно пожелать, чтобы он снова сжал ее запястья.
— Меблус? — Йоко подняла голову, ее голос был хрипловатым со сна и высоким, как у большинства азиаток. — Кто это?
— Кагами-сан, — ответил тот.
Теперь, когда Йоко проснулась, Марсель почувствовала невероятную силу, идущую от нее. Никогда прежде она не касалась ничего столь же инфернального, как сущность этой худой темноволосой девушки в инвалидном кресле.
Йоко окинула ее внимательным взглядом и улыбнулась одними губами:
— А, наше зеркало.
— Hai. — кивнул Меблус.
— Хорошо.
Она обхватила тонкими руками колеса инвалидного кресла и, не спеша, выкатилась в ту сторону, где предположительно должна была находиться кухня. Или то, что от нее осталось. Только когда Йоко исчезла из поля зрения, к Марсель вернулась способность дышать.
— Кто она?
— Ее зовут Йоко, — ответил Меблус.
— Я не спрашиваю, как ее зовут, я спрашиваю кто это!
— Успокойтесь, Кагами-сан, — он поднял стул, заботливо отряхнув сумку, прежде чем вновь повесить ее на спинку.
— Я Марсель!
— Сядьте.
Дрожа, она поднялась, чтобы на негнущихся ногах пройти к стулу и опуститься на него.
— Кагами — означает «зеркало». Я назвал вас так не случайно. Вы отражаете сущность других людей, пропускаете ее через себя, чтобы прочувствовать. Вы сразу ощутили темную энергию моей жены. Увы, ее тело стало пристанищем сильного демона, гораздо сильнее того, который был впущен в Макджи-сана, — в словах Меблуса чувствовалась настоящая горечь.
Марсель вяло кивнула.
— Я знаю, что сейчас для вас это звучит дико, но со временем вы привыкнете. И если будете выполнять мои указания, то все будет в полном порядке. А пока возьмите это, для себя, — Меблус взял с прикроватной тумбы потрепанную книгу в кожаном переплете и протянул ей. — И это, — продолжил он, вынув из кармана пиджака узкий как кинжал пузырек с деревянной пробкой, — для вашего отца. Это не яд, — ответил он на немой ужас Марсель, — всего лишь снотворное, пары капель хватит, чтобы он проспал до утра, так и не узнав, что вы отлучались из дома. Через неделю я буду ждать вас.
Подняв ее безвольную руку, он вложил в нее пузырек и сжал пальцы своими.
— И помните, Кагами-сан, такой враг как я вам не нужен.
Тело онемело, губы смерзлись, Марсель сидела на стуле, как высеченная изо льда статуя, не в силах пошевелиться или что-то сказать. Загнанная в угол, в бессильном гневе она могла лишь жалеть себя.
— Вас проводить?
— Не надо.
Марсель сумела сбросить с себя оцепенение, вскочила, рванув сумку, и выбежалаиз квартиры. На ходу запихивая пузырек в карман, она опрометью вылетела на лестницу, слетела вниз и, наконец, вырвалась на свободу.
Привычный мир Лондона показался ей диким. Еще никогда в жизни Марсель не чувствовала такого размытия границ между тем, что она считала воображаемым и реальным, никогда ее сердце не трепыхалось так от беспомощности. Жалкая, неспособная к сопротивлению, без возможности защитить своих близких, она бежала, не разбирая дороги, пока не споткнулась на полном ходу и не грохнулась на мостовую.
Колени взорвались болью.
— С вами все в порядке? — раздалось над головой.
Говорить она не могла, звук не шел из горла. Уткнувшись лбом в холодные камни, Марсель стиснула в руках переплет книги, которую чудом не выпустила из рук, стараясь вспомнить, как дышать.
Незнакомец коснулся ее кисти, впрочем, не пытаясь сделать что-то еще. Руки были теплые, даже слишком, прикосновение напомнило ей о Меблусе. По коже вновь побежали колючие искры, жар прошел сквозь тело, посылая вниз по позвоночнику волны мурашек, и вскоре боль в коленях стала терпимой.
Сморгнув слезы, Марсель подняла голову. Рядом с ней сидел тот парень, в которого она несколько дней назад врезалась в книжном магазине.
«Теперь он решит, что я неуклюжая дура, которая толком не может стоять на ногах», — мрачно подумала она.
— Вы в порядке? — снова спросил Ахаон, все еще удерживая ее руку так осторожно, будто это были крылья бабочки.
— Жить буду, — Марсель посмотрела на свои окровавленные колени, торчащие из разодранных джинсов, и поймала на себе заинтересованных взгляд прохожего в черном пальто. Но стоило ей посмотреть в его сторону, как он отвернулся.
— Позвольте я вас провожу?
— Хорошо.
Придерживая ее под локоть, Ахаон довел ее до автобусной остановки, на которой не было никого, кроме целующейся парочки, и помог хромающей Марсель сесть.
— Ваши раны хорошо было бы обработать, — тихо заметил Ахаон, старательно не глядя в сторону соседей.
— Дома приведу себя в порядок.
«Если отец не убьет меня раньше», — мысли вернулись к тому, что отошло на задний план под гнетом других переживаний. А теперь, когда перспектива оказаться дома стала реальнее, Марсель занервничала. Судорожно порывшись в сумке, она включила телефон.
Ахаон с любопытством наблюдал за ней, переводя взгляд с разбитых коленей на взволнованное лицо и обратно.
Едва включившись, телефон принялся вибрировать, передавая Марсель информацию о том, сколько раз ей успели позвонить, пока она торчала у Меблуса. Цифра ужасала. Кажется, ее не просто убьют, ее сначала освежуют.
— Я покойник... — выдохнула она, листая список пропущенных вызовов.
— Вас кто-то хочет убить? — не понял Ахаон.
Увидев, что приближается автобус, Марсель поднялась. В вечерних сумерках ярко светили фары, и было трудно разглядеть номер маршрута. Книга, забытая на коленях, соскользнула, рухнув в пыль корешком вверх. Вложенный внутрь лист вылетел и, подхваченный ветром, отлетел под ноги парочки. Парень нехотя оторвался от губ подруги, поднял его и перевернул.
— Эй, ребята, вы не сатанисты часом? — хохотнул он.
Но прежде чем Марсель успела ответить, Ахаон выхватил бумагу у него из рук, а, взглянув на нее, побелел. Обернувшись, он приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но, кажется, не мог подобрать слов. Марсель прижала книгу к груди и попятилась.
За спиной зашуршали шины автобуса, лязгнули двери, выпуская наружу пассажиров. Не глядя, Марсель растолкала выходящих людей и впрыгнула внутрь салона. Двери захлопнулись, и она, все еще прижимая книгу к колотящемуся сердцу, бросила последний взгляд на растерянного Ахаона, сжимающего в руках таинственный лист бумаги.

~~**~~

Дома, как и предполагалось, ее ожидал скандал. Отец даже замахнулся на Марсель, чего раньше не случалось. Так что теперь она была заперта в своей комнате, средства коммуникации отобраны, а завтра должны были подъехать мастера, чтобы остеклить балкон, доведя до совершенства образ тюрьмы, который создал для нее Виктор.
Сложив голову на руки, Марсель сидела за столом, отходя от недавней истерики и глубоко вдыхая, как можно дышать только после пролитых слез. Опухшие веки были, как теннисные мячики, в которые по странной случайности оказались вставлены глаза.
Таких скандалов на памяти Марсель не было лет с четырнадцати, когда она в пору своего переходного возраста увлеклась японской культурой и аниме. Отец не одобрял этого, но и не препятствовал дочери в новом хобби, к тому же именно тогда у нее проснулся интерес к рисованию, который отец не замедлил поощрить, наняв репетитора. Одновременно с этим единственная на тот момент подруга Марсель имела неосторожность сравнить ее с одним из любимых злодеев в популярном тогда девчачьем рисованном сериале, где девушки в матросках защищали мир от темных сил. На самом деле, общего у них было только цвет волос и линия подбородка, но Марсель уцепилась за эту идею. Характер у злодея был не сахар, и, так как она старалась подражать ему во всем, начались ссоры с отцом. А подруга пичкала ее историями о мифической знакомой (конечно, колдунье), которая утверждала, что Марсель либо сама демон, после смерти переродившийся на земле, либо является носителем демона, что только убеждало ее в истинности своих мыслей. Слово «демон» представлялось в том возрасте чем-то непостижимо романтичным, соблазнительным и запретным (в том, что демоны должны быть божественно красивы, у Марсель не было никаких сомнений). И она смотрела на себя в зеркало, впервые радуясь своей нескладной фигуре и плоской груди, мечтая о том, что появится прекрасный наставник, который был в сериале у любимого героя, и скажет ей кто она на самом деле, а после уведет за собой в лучший мир.
Закончилось все тем, что аниме в доме оказалось под запретом, отец сжег все ее рисунки и обещал навсегда отобрать у Марсель художественные принадлежности, если хоть раз увидит, что она снова рисует «своих пучеглазых монстров». Так кончилась сказка.
Было пролито немало слез, но без должной визуальной подпитки фанатизм Марсель ослаб, а после и вовсе сошел на нет. В доме воцарился мир, хотя за рисунки простить отца она смогла не сразу.
Марсель вспомнила об этом сейчас, но не нашла в себе сил даже улыбнуться нелепости случившегося. Ее мечта шестилетней давности исполнилась, но наставник оказался уродливым убийцей и шантажистом, который не дал ей свободу, а ограничил еще больше. И, хотя Марсель было страшно, в то же время она злилась на себя за свою беспомощность. Даже если она могла наплевать на Ланса, то не могла игнорировать угрозы расправы над ее друзьями. И Лулу — о, Боже! — она ведь совсем ребенок! Ей всего шесть лет!
Сунув руку в сумку, Марсель с отвращением извлекла оттуда книгу в кожаном переплете, наощупь она казалась еще более старинной и пахла библиотекой. Повертев ее в руках и не обнаружив пятен крови или каких-либо еще мерзостей, она осторожно раскрыла книгу на середине. В первое мгновение Марсель не поняла ни слова, потом, пробежав пальцем по строчкам, осознала, что книга написана на латыни. Автоматически потянувшись к ящику стола за словарем, Марсель уставилась на рисунок, изображающий человека, через рот которого то ли выходил какой-то шар, то ли наоборот входил в его тело. Рисунок был достаточно примитивен, поэтому страха она не испытала.
Решив относиться к этому, как в псевдонаучной литературе, Марсель открыла словарь, взяла карандаш и принялась переводить текст.

«...В человеческом мире могут находиться темные только самой низшей категории. Они являются своеобразными ищейками и собирателями информации. Им необходимо бывать в местах скопления большого количества народа для различных целей. В последнее время темные все больше ищут «одаренных», обладающих какими-либо способностями людей. Низшие темные похищают их силы с помощью демонов, которые высасывают их. Каждый такой темный имеет некоторое количество демонов. Когда собрано достаточно сил, темные убивают своих слуг и вытаскивают из их тел черно-красный шар энергии, разжевывают его, освобождая накопленные способности и смешивая со своими...»

Марсель потерла глаза, еще раз сверяясь со словарем. Латынь в книге была несколько непривычной, некоторые слова она понимала интуитивно, некоторые были, скорее всего, на неизвестном ей языке. Несколько абзацев пришлось пропустить, так как чернила выцвели, и было не разобрать написанное. Поэтому то, что она перевела, было примитивно и коротко, в сравнении с написанным в книге, но общий смысл прослеживался.
Зачем Меблус дал ей эту книгу? Не думал, что Марсель знает латинский язык, и решил, что она ограничится просмотром рисунков? Или хотел еще больше запугать? Ответа на эти вопросы не было.
Переводить больше не хотелось. Брезгливо подцепив край обложки, Марсель захлопнула книгу раньше, чем позволила себе задуматься, чьей кожей обтянут переплет. Затем сунула книгу в сумку, смяла лист, на котором писала, и выбросила в мусорное ведро.
В тот миг Марсель была убеждена, что Меблус за ее спиной в компании ухмыляющихся Сэры и Эвана, и ждет, когда она повернется, чтобы сказать:
«Я пришел за вами, Кагами-сан».
А потом рты его спутников открываются, выпуская из своих недр сгустки тьмы, готовые в любую секунду выпить Марсель без остатка.
Она заставила себя обернуться.
За спиной никого не было.
Марсель не стала выключать настольную лампу, когда забралась в постель, но заснуть все равно смогла только под утро.

~~**~~

Марсель увидела Ахаона возле отцовского Порше в следующий понедельник. Он стоял, прислонившись спиной к стеклу автомобиля, и авторитетно беседовал с одним из телохранителей. Этот уверенный вид так не вязался с образом мальчика-одуванчика, который уже сложился в голове Марсель, что она остановилась на полпути. То, как Ахаон расправил плечи, поднял голову, объясняя что-то, буквально кричало «посмотрите, я уже мужчина». И хотя Ахаон был последним, после Меблуса, кого она хотела бы видеть сейчас, Марсель невольно залюбовалась его тонким, почти птичьим профилем на фоне темнеющего неба. Сегодня Ахаон был одет в старомодный серый плащ из плотной тяжелой ткани, по всем признакам слишком теплой для такой погоды.
Кто-то грубо толкнул ее плечом, стряхнув наваждение. На автомате попрощавшись с пробегающей мимо однокурсницей, Марсель решительно направилась к машине. Телохранитель, взглянув на Марсель так, будто она была пустым местом, кивнул Ахаону и забрался на водительское сиденье.
— Здравствуй, Марсель, — от искренности в его улыбке стало неловко. — Не поговоришь со мной по пути домой?
— В машине? — недоверчиво уточнила Марсель.
Он что, шутит? Если он сядет в отцовский Порше, то парни сделают из него котлету.
— Да, — кивнул Ахаон.
И в подтверждение своих слов сел на заднее сидение. Марсель ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
Как только автомобиль тронулся с места, Ахаон вытащил из-за пазухи аккуратно скрученный листок. Еще до того, как он развернул его, она поняла, что это такое. На листе из книги Меблуса была нарисована перевернутая пентаграмма с множеством символов на неизвестном Марсель языке. Эти же письмена покрывали оставшуюся часть листа, очевидно, поясняя для чего этот символ предназначен.
Ахаон уловил испуганный взгляд, который Марсель бросила на телохранителей:
— Они нас не слышат.
— Прости?
— Они думают, что кроме тебя тут никого нет.
— Ты заморочил их? — Марсель не смогла подобрать более подходящего слова, стараясь избежать дурацких высказываний, типа «ты тоже колдун?».
— Отвел глаза, — кивнул Ахаон.
После изучения книги Меблуса, где каждая страница пестрела описаниями разных ритуалов на латыни, многие из которых зиждились на крови, Марсель потеряла способность удивляться.
— Ты такой же, как тот, что дал мне книгу?
— Нет. Но о нем я и хотел поговорить. Ты знаешь, что это?
— Печать Бафомета? — предположила Марсель.
— Печать — основа. Тебе знаком язык?
— Нет.
— Это адамарский.
В голове словно что-то щелкнуло, вставая на место, взметнулись, как опавшие листья, смутные фрагменты далеких воспоминания. Обрывки разговоров. Лающий язык, одновременно похожий и не похожий на немецкий. Она не знала, откуда это пришло и что означает.
Не дождавшись реакции, Ахаон едва слышно вздохнул, сворачивая лист трубочкой.
— Это описание ритуала по насильственному вселению демона в человеческое тело.
В желудок как будто провалился кусочек льда и принялся таять, Марсель поежилась.
— Ты понимаешь этот... адамайский?
— Adamara ruat. Язык тьмы.
От того, как он произнес это, волоски на руках поднялись дыбом. Повернувшись к окну, за которым неспешно проплывали улицы Лондона — телохранитель вел машину на удивление медленно, в чем, скорее всего, тоже была заслуга Ахаона — Марсель попыталась справиться с подползающим страхом.
— Кто ты такой?
— Я не отсюда.
— Это я и так поняла.
Они замолчали. Этому парню все было известно, он знал даже куда больше нее самой. Если он такой же, как Меблус, то не лучше ли ей держаться подальше?
Пауза затягивалась, и Ахаон прокашлялся:
— Тот человек, что дал вам книгу...
— Меблус.
— Да. Я слежу за ним по заданию от....— Ахаон вдруг смутился, вновь став похожим на того парня, в которого Марсель врезалась в дверях книжного. — То есть, я хотел сказать, что он опасен. Ты не должна больше ходить в тот заброшенный дом, Меблус заключил сделку с демоном. Он утянет тебя во тьму, если ты не остановишься. Понимаю, что порой предложения таких как он бывают заманчивы, но...
— Он заставил моего телохранителя вышибить себе мозги, — жестко оборвала его Марсель. — Потом угрожал мне по электронной почте и пришил мою учительницу фортепиано. Сейчас он держит в заложниках моего бывшего парня, и, каким бы говном не был Ланс, я не могу просто взять и наплевать на это. К тому же, если я откажусь, у меня еще есть достаточно близких людей, чтобы он мог заставить меня передумать, — с каждым ее словом глаза Ахаона становились все больше, пока Марсель не увидела, что они блеклого серо-голубого цвета. — Меблус хочет, чтобы я приходила к нему. Полагаю, что такое «предложение» является более чем «заманчивым».
— Я не знал этого.
— Ничего.
Ахаон облизал губы, быстро глянув на нее.
— Послушай, я не могу защитить тебя. Но... ты могла бы рассказывать, чем вы занимаетесь на этих занятиях. Не подумай, что это из-за моего задания! — вдруг выпалил он. — Я мог бы попробовать помочь тебе не запятнать душу. Я вижу, что твоя энергия пока еще светлая.
— Ты видишь энергию? — не поняла Марсель.
— Да. Есть много видов зрения. И это только один из них, — Ахаон вдруг затараторил, испугавшись, что его не дослушают. — Я могу пользоваться ими, сменяя одно другим в зависимости от ситуации.
— Какой же ты видишь меня?
Марсель ждала, что глаза Ахаона поменяют цвет или хоть на мгновение вспыхнут, как у кошки, но кроме того, что его взгляд немного расфокусировался, ничего не произошло. Она была разочарована.
— У тебя поток энергии цвета перистых облаков. У сердца красный, у головы синий.
— Это хорошо или плохо?
— Конечно, хорошо. У созданий света энергия должна быть белых оттенков. У тьмы черных. У сердца у них энергия фиолетового цвета, у головы темно-зеленая. Мне нравится смотреть на тебя таким зрением — вся эта энергия постоянно движется и завораживает.
— А что означает цвет сердца и головы?
Телохранители все также тупо смотрели на дорогу, наверное, им казалось, что Марсель сидит позади одна и пялится в окно. Об этом можно было бы спросить Ахаона, побеспокоиться, не пострадают ли люди, нанятые отцом, но сейчас ее интересовали другие вопросы.
— Сердце и голова — основные части тела и души, — охотно ответил Ахаон. — Эти цвета отражают суть и намерения. У светлых сознание чистое и легкое, соответственно, оно цвета неба. У темных грязное и «тяжелое».
— Интересно, как выглядит твоя энергия.
Помрачнев, Ахаон уставился себе под ноги и замолчал.
— Прости, я сказала что-то не то?
— Есть одна особенность у этой энергии, — неохотно сказал он. — Она не способна отражаться в зеркалах.
— То есть ты просто не знаешь?
— Знаю, — ответил он. — Но рад, что не могу посмотреть.



«В конечном итоге, я согласилась.
Реми я решила ничего не рассказывать, хотя и не привыкла что-то скрывать от него. Это не составило труда, так как именно в этот период времени он в очередной раз погряз в отношениях с Сэм, а у меня больше не было возможности сбегать в клуб. Но моя «неоткровенность» также сделала свое дело — мы отдалились друг от друга. Мне до сих пор совестно вспоминать об этом, но я уверена, что поступила правильно. Реми вряд ли смог бы спасти меня, а влезть на рожон и погибнуть — запросто. Хотя не могу сказать, что меня не тянуло к нему, поэтому мы, конечно же, виделись».









 

@темы: книги, зеркала

---

Глава 1 Меблус

[Laviko Weid]

Часть первая.
Прелюдия

«Писать пером неудобно, оно оставляет грязные кляксы на зажелтевшем пергаменте, и я уже перепачкала все пальцы в чернилах, но я не могу остановиться.
Сколько себя помню, я всегда вела дневники. Прочитав эти строки, кто-то, возможно, сделает вывод, что я ужасно одинокий человек. Не могу не согласиться, что до четырнадцати лет именно так и было. Мой отец не подходил ко мне, пока мне не исполнилось три, и единственная, с кем я могла общаться, была моя старенькая няня. Сложно сказать, что то время, когда он еще не начал меня контролировать было несчастливым в моей жизни, однако если бы он не вмешался, то более избалованного ребенка было бы сложно придумать. Няня жалела меня, поэтому излишне потакала моим капризам.
Мать свою я видела только на свадебных фотографиях, но даже по ним было заметно, что я унаследовала от нее только светло-рыжие пушистые волосы. Все остальное, включая линию губ, вытянутое лицо, светлые навыкате глаза и тонкий «аристократичный» нос я получила от отца. В подростковом возрасте из-за моей внешности меня часто путали с мальчиком (пока я не раскрывала рот), поэтому не могу сказать, что хоть когда-либо была по-настоящему довольна своей внешностью. Нет, я не считала себя уродиной, но острое неудовольствие своим отражением породило множество комплексов, которые оставили отпечаток на моей манере одеваться. Были времена, когда я чувствовала себя особенно одинокой, несчастной или обиженной, и все это время я вела незримый диалог сама с собой, заполняя тетради убористым почерком. И даже когда в моей жизни появились люди, с которыми я могла разделить свои радости и печали, я не изменила своей привычке. Разница заключалась только в том, что теперь у меня уже был интернет-блог, где я могла общаться с единомышленниками. Поэтому теперь, когда я не имею возможности записать куда-то свои мысли, я испытываю нечто сродни наркоманской ломки.
Я не могу похвастаться, что прожила необычайно интересную жизнь, напротив, все было посредственно. Поэтому я не могла и предположить, что могу оказаться в такой ситуации.
Меня купили. Как вещь в супермаркете. Теперь у меня есть хозяин, и свобода, о которой я мечтала с того времени, как отец стал душить меня своей заботой, оказалась еще более недосягаемой. Я заперта в чужом мире, в доме с двумя мужчинами, один из которых не больно-то стремится вмешиваться в мою жизнь, хоть и изображает участие, а второй насилует меня своей ревностью. Мои волосы теперь цвета воронового крыла и обрезаны лезвием кинжала так коротко, что меня снова можно спутать с мальчишкой. Сейчас, глядя на себя в мутноватое зеркало, я вижу, что мало изменилась за эти шесть лет, разве что бедра обозначились круглее.
Я устала.
Я просто хочу, чтобы все было, как раньше. Хочу вернуться назад, в тот злополучный майский день и не зайти в кафе. А еще лучше - запереться в своей комнате и никуда не выходить.
Но проблема в том, что я не уверена, был ли у меня шанс спастись...»

Глава 1
Меблус

Выключенный телефон лежал в сумке на вешалке прихожей миссис Джонсон, но мысли Марсель крутились только вокруг него. Незадолго до урока музыки она написала Лансу очередное смс.
«Ну почему ты такой козел?» — гласило сообщение — «Объясни мне, Ланс? Я так понимаю, ты только этого и ждал? Надеюсь, теперь ты доволен. Ненавижу тебя!»
Она не подбирала слова, они клокотали в ней, как лава в жерле вулкана. Сидя на заднем сиденье черного Порше отца, пока телохранители везли ее на занятия, Марсель агрессивно стучала пальцами по сенсорной клавиатуре. Ее трясло.
Конечно, от миссис Джонсон — седой сухощавой дамы, на лице которой редко можно было прочесть что-либо, кроме надменности — не могло укрыться душевное состояние ученицы, поэтому сегодня она была особенно строга.
Марсель с тоской косилась на часы, наигрывая на фортепиано «К Элизе ». Джонсон постукивала линейкой по ладони в такт мелодии; они отрабатывали пьесу уже не первый урок, Марсель могла бы сыграть блестяще, если бы сейчас мысли не занимал Ланс.
Они встречались чуть больше года, и большую его часть провели в разлуке. Ланс жил в Нью-Йорке, и виделись они очень редко, зато часто списывались в интернете. Конечно, отец Марсель ничего не знал, его бы удар хватил, если бы выяснилось, что дочь встречается с парнем, с которым познакомилась в ночном клубе. Его бы не убедили доводы в пользу того, что Ланс на самом деле домашний парень, а в «Heaven» его вытащила компания друзей, с которыми он проводил время в Лондоне. Марсель втайне от отца работала в этом клубе танцовщицей «Go-go ».
С Лансом перестало ладиться после того, как он перебрался в Лондон. Несмотря на то, что переезд произошел из-за смены места работы, он вел себя так, будто это Марсель вынудила его к этому шагу. Ланс постоянно жаловался на погоду в Англии, огрызался, раздражаясь по мелочам, не отвечал на звонки или бросал трубку в разгар беседы, если ему вдруг что-то не нравилось. Его интерес к Марсель начал постепенно угасать, они стали реже видеться, а в постели оказывались еще реже. Он мог наорать на Марсель без причины и уйти. В какой-то момент она высказала ему все, что об этом думает, на что Ланс, не стесняясь в выражениях, посоветовал «валить на все четыре стороны, если что-то не устраивает». На тот момент, хоть ее чувства уже были не так сильны, вера в образ, который она создала себе за этот год, еще осталась. К тому же, Марсель привыкла к Лансу, и перемены иррационально страшили ее.
И она стерпела, надеясь, что все еще наладится.
Не наладилось.
В последнее время Ланс взял привычку пропадать на несколько дней. Марсель чувствовала, что он изменяет. Предъявлять обвинения было бесполезно — он все отрицал, — а терпеть уже не было сил, и Марсель предложила расстаться. Малодушно, по смс.
Он не ответил.
Попытки дозвониться до него ни к чему не привели. Он либо сбрасывал звонки, либо просто не отвечал. Потом отключил телефон. Но она все еще надеялась, что Ланс напишет хоть что-то, его молчание ранило больше, чем она могла себе представить, когда в порыве обиды в слезах набирала ему сообщение, промахиваясь по клавишам. В этот момент Марсель отчаянно жалела, что до сих пор не нажила себе ни одной подруги. Она делилась своими проблемами с Реми и Джонни, но их поддержка была по-мужски грубоватой без лишних сантиментов, а Марсель не хватало, чтобы кто-то просто пожалел.
— Это никуда не годится! — миссис Джонсон грубо вернула ее к реальности, стукнув линейкой по фортепиано. — Вы будете сегодня следить за руками, юная леди?
— Простите, — пробормотала Марсель.
Оранжевый свет настольной лампы отражался на лаковой поверхности фортепиано, сверкая на нитке жемчуга, обернутой вокруг вялой шеи миссис Джонсон.
— Отработаешь дома так, чтобы я могла дать этому хотя бы среднюю оценку, — учительница подняла свою сморщенную руку с узловатыми пальцами и посмотрела на часы. — На сегодня свободна. Следующее занятие в четверг. И не опаздывай.
Напоминание было лишним — Марсель никогда не опаздывала.
— Хорошо, миссис Джонсон, — снова кивнула она, уже складывая в сумку нотные листы. Учительница пристально следила за ее движениями, заставляя нервничать. — До свидания.
— Ты ничего не забыла?
Марсель обернулась, держась за позолоченную дверную ручку. Миссис Джонсон с презрением указала линейкой на поднятую крышку фортепиано.
— Ах да, простите, — вернувшись, она опустила крышку, еще раз попрощалась и с облегчением выскользнула из душной квартиры — на лестничной клетке ее ожидаемо встретил один из телохранителей — и первым делом включила телефон. Сообщений от Ланса не было. Раздосадованная, Марсель швырнула телефон в сумочку и решила пройтись, чтобы немного ослабить воображаемую тетиву, которая всегда до звона натягивалась после занятий фортепиано.
Телохранители последовали за ней, один пешком, другой на автомобиле. Марсель с удовольствием стащила с волос резинку, позволяя промозглому сырому ветру свободно трепать волосы.
На улице моросил противный мелкий дождь, и, недолго думая, Марсель изменила свои планы, заскочив в ближайшую кофейню. Над головой звякнул колокольчик — один из телохранителей вошел следом.
Стоило усесться за столик, как рядом материализовался официант.
— Добрый день, — источая доброжелательность, поздоровался он.
Марсель вежливо, но решительно оттолкнула от себя пухлую папку меню.
— Спасибо, я уже знаю, что хочу заказать.
— Конечно, — не смутился юноша, извлекая из кармана блокнотик и ручку, — И хочу вам напомнить, что сейчас у нас действует акция: две чашки кофе по цене одной.
— Я не люблю кофе, — покривила душой она, прежде чем заказать какао с маршмеллоу. На самом деле кофе Марсель нравился, но действовал он на нее как легкое слабительное.
В ожидании заказа она хмуро крутила телефон и поглядывала в окно. Второй телохранитель (Свен или Брюс, черт их разберет) курил неподалеку от кафе, даже не думая принести зонт из машины, на его кожаной куртке оставались влажные росчерки капель.
Марсель не различала своих телохранителей. Когда за тобой все время тенью следуют как минимум два шкафоподобных мужчины поневоле придется научиться их не замечать, чтобы лишний раз не раздражаться.
Домой совершенно не хотелось. Отец, конечно, не обратит внимания на ее настроение. Как он сам признался однажды, после развода, в его понимании, женские эмоции перестали быть существенными. Но, тем не менее, беседовать о погоде, когда сердце разбито на куски, казалось еще ужаснее, чем просто расплакаться перед ним и получить сухое «прекрати». В какой-то миг промелькнула мысль позвонить Реми, и Марсель даже открыла телефонную книгу, но в последний момент передумала. Если начать говорить об этом здесь, то не избежать потока слез. Плакать на людях еще хуже. Нет ничего отвратительнее, чем жалость незнакомцев с неизменными вопросами: «я могу вам чем-то помочь?».
Официант вырвал ее из безрадостных мыслей:
— Ваш заказ.
— Спасибо, — Марсель кивнула, краем глаза наблюдая за Брюсом (как она сегодня решила его называть), сидящим через два столика, телохранитель размешивал ложечкой кофе и ненавязчиво мониторил зал.
Сделав глоток какао, Марсель выловила ложкой зефир и принялась жевать. Может, слинять от них через окно в туалете? Если там есть окно.
Положив телефон в зоне видимости, и периодически трогая экран, чтобы не пропустить сообщение (и злясь на себя за это), Марсель уныло уставилась в кружку.
Что с ней не так? Она надевала платья для Ланса, стараясь выглядеть женственнее, хотя это претило ее натуре, старалась лишний раз не напрягать его своими проблемами, не обижалась по пустякам. За что он так? Марсель слышала, что у всех пар наступает такой период, но всегда казалось, что их это не коснется. Да и сам Ланс убеждал ее, что их отношения не похожи на другие. Лжец!
Глаза защипало. Марсель сглотнула комок в горле, стараясь успокоиться, и уловила движение слева. В ее сторону направлялся мужчина азиатской наружности, как она успела рассмотреть, мельком взглянув на него.
«О, нет! — успела подумать Марсель. — Неужели он заметил мое состояние?»
— Прошу прощения, — произнес азиат, оказавшись рядом. — Могу я поговорить с вами?
Мужчина был некрасив. Опущенный уголок кривого рта перечеркивала вертикальная полоса шрама, лицо казалось несимметричным, высокие скулы сильно выступали над гладко выбритыми щеками. Неопределенного возраста, кажется, не меньше тридцати, но не больше сорока. Марсель внутренне напряглась.
— Не стоит, — она снова безрезультатно тронула экран телефона и убрала его в сумку. — Я уже ухожу.
— Вы совершаете ошибку.
Угроза, которую Марсель ощутила в первое мгновение, когда мужчина подошел к ней, стала явственнее. Подняв голову, она встретилась с его тяжелым взглядом, едва переборов порыв позвать телохранителя.
Это и не понадобилось, широкая ладонь Брюса легла на плечо незнакомца.
— Какие-то проблемы, приятель?
— Нет, — азиат ничуть не испугался. — Прошу прощения.
— Пойдем, — буркнула Марсель, закидывая на плечо сумочку. Телохранитель чуть замешкался, чтобы оставить деньги за какао на столе.
Они вышли на улицу, (Свен тут же направился следом) сели в Порше.
— Леди, куда вас везти?
— Пожалуйста, домой, — ответила она немного плаксиво, в который раз подумав, что неплохо было бы запомнить их имена.
Всю дорогу она смотрела в окно и теребила телефон в сумке, надеясь, что он оживет, но этого не случилось. Ланс молчал, хотя — она точно знала — сообщение давно было доставлено.
Они с отцом жили в квартире на Дьюк Стрит в районе Мэйфор. Отец владел крупной корпорацией, которая специализировалась на недвижимости, и, наверное, поэтому очень боялся, что Марсель непременно похитят с целью выкупа, если он отпустит ее куда-либо одну. И трижды в неделю Марсель притворялась, что идет спать, а сама тайком пробиралась мимо отца, чтобы отправиться в «Heaven». На клубы в доме было наложено жесточайшее табу, если бы отец узнал, что Марсель подрабатывает в таком месте, то точно бы выгнал из дома или посадил под домашний арест. Несмотря на то, что в этом году Марсель должно было исполниться двадцать, достойно давать ему отпор она так и не научилась. Отец жестко контролировал ее личную жизнь, поэтому эти побеги были для Марсель способом на несколько часов почувствовать себя свободной.
Квартира была двухэтажной, когда-то это были две квартиры, — на втором и третьем этажах — но отец купил их и переделал по своему вкусу. Окна выходили на оживленную улицу, при желании можно было спуститься вниз и поесть в пиццерии на углу здания или посетить музыкальный магазин. В этом районе также было много различных бутиков, так что он, скорее всего, рассчитывал, что дальше Оксфорд Стрит Марсель выезжать не будет. Но одного отец не учел при переезде — близость района Сохо .
Войдя во двор, Марсель еще раз проверила телефон и поднялась по лестнице на свой этаж.
Отец встретил ее у двери, как всегда подтянутый, с собранными в низкий хвост светлыми волосами, едва тронутыми сединой, в наглухо застегнутой белой рубашке и серых брюках.
— Как занятия? — спросил он, не тратя время на приветствия.
— Хорошо, — соврала Марсель.
— В самом деле? Миссис Джонсон звонила, сказала, что ты была несобранна сегодня. Надеюсь, у тебя не появилось глупых влюбленностей, о которых я не знаю?
«Чертова старая карга!»
— Нет, ничего такого, пап, — возразила Марсель, чувствуя себя так, как будто ей снова тринадцать лет.
Больше всего на свете отец оберегал ее «глупых влюбленностей». По его мнению, любовь не приносит счастье, а истинно крепкий брак можно построить как взаимовыгодные отношения. С заключением договора, не иначе.
— Тогда в чем дело?
— Просто устала. Спасибо, что беспокоишься. Можно я пойду к себе?
Отец проигнорировал последний вопрос.
— Какие у тебя планы на эти выходные?
О, нет, неужели он наметил какой-то фуршет? Или — только не это! — новую попытку свести ее с перспективным мужчиной?!
— Хотели съездить с Джонни и Реми в Дартмур. Ты забыл?
Эту поездку они планировали уже давно, и Марсель стоило больших трудов уговорить отца отпустить ее туда без телохранителей. А что, если он передумал?
— Реми... ясно, — отец произнес это так, будто у него заныли зубы. — Я вспомнил, хорошо. Можешь идти к себе.
Марсель поспешно взбежала вверх по лестнице, только захлопнув дверь своей комнаты, она смогла расслабиться. И тут же достала телефон.
Никаких смс, никаких звонков. С досадой рухнув на кровать, Марсель уставилась в потолок.
Маленькая комната была выполнена в бело-бежевых тонах. Вдоль правой стены стояли в ряд письменный стол, книжная полка, забитая книгами, и шкаф. Вдоль левой стены: односпальная кровать и кресло-мешок, которое Марсель постоянно таскала туда-сюда. Поверх орехового паркета были раскиданы несколько ковров, имитирующих настоящий мех. Из комнаты вели две двери: одна — в коридор, вторая — на балкон. Единственное окно было завешено бежевыми портьерами, а на столе всегда стояла ароматическая свеча.
Марсель любила свою комнату, но сейчас здесь было слишком тесно.
«Чтоб тебя Ланс! Почему ты не звонишь?!»
Словно в ответ на ее мысли телефон завибрировал, и сердце на мгновение замерло, а потом грянула мелодия и Марсель разочарованно поняла — не он. «Harlem Shake» стоял на другом контакте.
— Привет.
— Как ты? — тут же откликнулся Реми. При звуках его приятного баритона на глаза снова навернулись слезы. Из всех ее знакомых Сольгатто имел потрясающую способность чувствовать, когда ей плохо.
— Ничего, — выдавила она, прекрасно зная, что он не поверит в эту ложь.
— Выкладывай.
Не в силах больше держать это все в себе, Марсель разревелась, между всхлипываниями выложив все, что мучило ее последние три часа. Реми внимательно выслушал ее, ни разу не перебив, а потом предложил:
— Хочешь, я приду?
— Хочу. Только тебя отец на порог не пустит.
— Посмотрим.
И он действительно пришел. И даже сумел пробить оборону Виктора. Он вошел в комнату, чуть запыхавшийся, с улыбкой во весь рот и бутылкой «Бейлиса». Смуглый, поджарый, как обычно растрепанный и в футболке с красной птицей из «Angry Birds».
— Выпьем, сестренка? — он плюхнулся рядом с, «окуклившейся» Марсель и потрепал ее по волосам.
— Выпьем, — согласилась она, освободив руку из-под одеяла и примяв его каштановую с рыжиной макушку.

~~**~~

Над землей стелился туман. С болот тянуло гнилью, прелой листвой и влажной почвой. Насколько хватало глаз, впереди простиралась равнина, по небу низко плыли клочковатые тучи, сулившие скорый дождь. Вдали виднелась кромка хвойного леса, острые макушки сосен тянулись в промозглую серость тяжелого неба.
От этой картины веяло тревожной опасностью. Марсель поправила на плече лямку синей спортивной сумки, глядя, как Реми щелкает увесистой «зеркалкой», запечатлевая местные красоты.
- Вау! – произнес он, отнимая камеру от лица. – В реальности это выглядит куда круче, чем на фотках в Гугле!
- Похоже на пейзаж из сраного ужастика, - произнес Джонни, раздраженно оттирая о кроссовок подошву от налипшей грязи. В руке он сжимал свой айфон. – Твою мать, надо было так уделаться!
Сегодня Джонни оделся куда проще обычного, оставив любимые им цепи и заклепки в Лондоне, он укомплектовался теплым свитером крупной вязки, потертыми джинсами и простым темно-серым дождевиком с глубоким капюшоном. Так что, когда его кислотно-зеленого ирокеза не было видно, Джонни легко можно было принять за обыкновенного туриста, если не знать, сколько стоит его одежда.
Реми был одет похоже, хоть и намного дешевле, он предпочел резиновые сапоги кроссовкам, его оранжевый дождевик было видно издалека.
Марсель натянула плотные штаны цвета хаки, высокие берцы, растянутый мужской свитер и спортивную куртку, но, несмотря на большое количество теплых вещей, она все равно мерзла. Было ли дело в порывах ветра, или в мелком дожде, который моросил время от времени, но она то и дело зябко ёжилась, жалея, что не захватила из фургона шарф.
— Зря мы не подождали, пока туман рассеется, — сказала Марсель, дергая «собачку» молнии вверх. — Так и провалиться в болота недолго.
— Уже почти полдень, — заметил Реми, заталкивая в сумку фотоаппарат. – Эта дерьмовая погода может продержаться до вечера, а завтра нам уже нужно быть в Лондоне.
— Он прав, — Джонни засунул айфон в карман, закидывая на плечо свой объемистый рюкзак. — К тому же болота находятся там, — он неопределенно махнул рукой в сторону, где предположительно находились топи. — Туда еще надо дойти. Двигаем.
Марсель потащилась следом, за ней шел Реми, попутно достающий камеру из сумки, чтобы щелкнуть что-то интересное.
Майский Дартмур оказался на редкость слякотным и уныло-серым. Во время путешествия по графству Девоншир их преследовал дождь, а небо было затянуто сизыми тучами. Надо быть сумасшедшими, чтобы в такую погоду исследовать болотистый край, поэтому вначале они колесили по близлежащим деревенькам, успев немного побродить по окрестностям Дартмура, где было безопаснее. Реми даже видел дикого пони и успел его заснять, Марсель и Джонни же в основном замечали только гранитные скалы, торчащие как персты посреди огромных полей, простирающихся до горизонта.
Все было замечательно, но то, ради чего они приехали в Дартмур, — торфяные болота, прозванные «перинами» — они видели лишь издалека. Оставался последний день отдыха, и они решили рискнуть. Джонни вызнал у местных самый безопасный путь к болотам, после чего они оставили фургон на стоянке и направились сюда, чтобы разбить лагерь.
Марсель не терпелось увидеть топи, которые Джонни размашисто отметил на карте. Это было зловещее место, так что идея путешествия волновала ее, но ровно до того момента, как они ступили на раскисшую почву, чтобы дойти до леса. Теперь Марси охватила тревога, утонуть под слоем торфа не хотелось. Кто знает, на какое болото они могут наткнуться — высокое или низкое.
— Как думаете, то, что сказал тот парень, правда? — задумчиво произнесла Марсель.
— Ты про серийного убийцу? — уточнил Джонни через плечо.
— Ну да.
По пути сюда они заехали перекусить в питейное заведение, название которого вылетело из головы, стоило только оттуда уйти. Именно там, пока Реми лакомился уткой, запеченной на углях, а Марсель пила чай со сливками, Джонни подслушал разговор за соседним столиком. Огненно-рыжий, веснушчатый паренек с огромной щелью между передними зубами распалялся о том, что его отец нашел на болотах труп женщины:
«Прикинь, иду, говорит, а там баба валяется. Думал, пьяная. Подошел, а она не дышит. И пузо все в крови!»
— Даже если правда, у твоего брата есть пистолет, — пожал плечами Джонни. — Да, Гатто ?
— Угу, — буркнул Реми, просматривая снимки.
Местность была пустынная, дождь придавал ей особенно скорбный вид, а земля под вереском настолько раскисла, что казалось можно утонуть, не дойдя до болот. Изредка Марсель замечала сиреневые кустики плакун-травы и другие незнакомые ей болотные растения.
— Мы не провалимся в болото, случайно? — спросила она у Джонни, который на ходу сверялся с размокшей картой, на которой расплывшимися пятнами выделялись отметки маркером.
Дождь превратился в мелкую морось.
— Случайно — вряд ли, — рассеянно отозвался он. — Но если ты хочешь нырнуть в трясину, то предупреждай заранее и делай это неподалеку, чтобы мы успели тебя вытащить. Тут недалеко осталось, смотри, — Джонни указал на жирную точку на карте и приложил руку к глазам козырьком, высматривая впереди торфяные топи.
Марсель в этот момент наклонилась, чтобы завязать шнурки, потеряла равновесие и, взвизгнув от неожиданности, по грудь провалилась под зыбкий слой почвы.
— Твою мать! — Реми отбросил в сторону свою «зеркалку» и бросился к ней.
— Стой! – заорал Джонни, хватая его за плечо. — Если ты туда свалишься, я вас двоих не вытяну. Сними что-нибудь! — и первым принялся стягивать дождевик
Марсель бултыхалась в мутной черной жиже, в которую неожиданно превратилась вересковая почва, пытаясь удержаться на поверхности, но ее неумолимо тянуло вниз, ко дну.
Они торопливо связали из одежды веревку и швырнули ее Марсель. Она рванулась вперед, увязая сильнее, выпростала вперед руку и вцепилась за край клетчатой рубашки.
— Мать твою! — заверещал Реми. — Тут покойник!
— …ять! — выругался Джонни, едва не выпустив веревку из пальцев. — Марси! Держись!
— Я... тону... — Марсель, запрокинула голову назад, чтобы не наесться торфа. – Я тону! Вытащите меня!
— Мы быстро. Попробуй взяться выше.
Она потянулась вперед, но только сильнее увязла.
— Не получается, — слезы брызнули из глаз Марсель. — Не получается! — она постаралась заглушить рыдания, потому что с каждым судорожным движением тела, жижа поднималась все выше. — Скорее! Я сейчас утону!
— Марси, все хорошо. Мы уже почти достали тебя, все хорошо, слышишь? — истерически закричал Реми, дергая веревку на себя.
С рывком Марсель ушла глубже под слой торфа.
— Слышу... — прошептала она и принялась молиться.
— Твою мать! — заревел вдруг Джонни. — Не получается! НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ!
— Нет! — Реми дернул сильнее.
Черная жижа уже почти добралась до подбородка Марсель, она отрешенно глядя на суетящихся друзей, держась одной рукой за веревку из одежды, а вторую руку выпрямила над головой. Казалось, будто все это происходит не с ней, но в тоже время Марси прекрасно понимала, что скоро болото сомкнется над ее головой и отец не получит даже тела, потому что из трясины нет дороги назад.
Реми наполовину вытащил из воды что-то, перемазанное так, что отсюда Марсель показалось, что это бревно. Он плюхнул его одним концом в воду на расстоянии вытянутой руки, удерживая с другой стороны, торф заколыхался.
— Держись, Марси! Хватайся же!
Марсель вцепилась второй рукой в склизкое и холодное бревно, обернутое тряпками.
— Ползи, мы тебя страхуем! — подбодрил Джонни дрожащим голосом.
И она поползла, цепляясь за расползающуюся под руками ткань, уперлась коленом в твердую и неустойчивую опору, поскользнулась, когда бревно погрузилось глубже в болото под ее весом. Джонни потянул за веревку на себя, помогая Марсель удержать равновесие, Реми сел на корточки и протянул ей руку. Она обернула рубашку вокруг руки, оттолкнулась коленом и упала в объятия белого, как молоко, Реми, судорожно вцепившись в его плечи.
Вдалеке, одинокий посреди широкой вересковой пустоши стоял человек. Разглядеть его отсюда за моросью дождя было невозможно. От того, как он неподвижно стоял, наблюдая за ними, ее бросило в холодный пот.
— Надо бы обратиться в полицию, — непонятно к кому обращаясь, проговорил Джонни, глядя за спину Марсель.
— Там кто-то стоит, — произнесла она едва слышно.
Реми и Джонни почти одновременно повернулись в ту сторону, куда она указала, но человек в плаще словно растворился в воздухе.
— Я никого не вижу, — помедлив, заметил Реми.
— И я, — присоединился к нему Джонни. — Тебе не померещилось?
— Не знаю... — Марсель отвернулась, уставившись на бревно по которому она выбралась из трясины. Сначала она не могла понять, что кажется ей неправильным, но потом под слоем грязи и травы она угадала очертания ноги.
— Трупы не всплывают на болотах, — чересчур ровно продолжил Джонни, — их уносит течением и прибивает в глубине...
И тут Марси стало все кристально ясно — перед ней лежал покойник, под слоем торфа и вереска прослеживались линии раздувшегося тела.
— Надо вызвать полицию, — повторил вслед за Джонни Реми.
В ноздри Марсель ударил удушливый, сладковатый запах разложения. Она отвернулась в сторону, и ее вырвало желчью.

~~**~~

Реми с Марсель репетировали новые движения под песню «Applause» Леди Гаги. Их хореограф Сюзан сидела на складном стуле, скрестив руки на груди, и недовольно покачивала загорелой ногой в серебристой туфельке. Это была генеральная репетиция перед тематической вечеринкой, обещающей скидки тем, кто придет в костюмах супергероев, а также умопомрачительное долгое afterpaty. Марсель была затянута в корсет, чтобы проверить, реально ли сделать в нем отрепетированные движения. Расшитый звездами синий лиф был тугим настолько, что даже маленькая грудь Марсель превратилась в два полушария над пережавшим ее краем. Реми надел обтягивающий костюм с плащом, в котором чувствовал себя полным идиотом.
Маски они пока отложили, как и обувь, потому что Марсель заявила, что натирать ноги раньше времени не намерена. Реми был с ней солидарен. В масках быстро потело лицо, и он не думал, что долго выдержит в ней на тумбе клуба, а обувь действительно была неудобной, как и любая новая обувь чуть грубее мягкой замши.
Так что танцевали они не совсем в полном облачении, но для того, чтобы понять, какие движения стоит оставить, а какие убрать было ясно и без этого.
Звук лупил из здоровенных колонок, вибрируя под ребрами, и они с Реми двигались в ритме. Было достаточно шагнуть в сторону и протянуть руку, чтобы коснуться обнаженного плеча сестры, уже взмокшей от пота. Сюзанна обожала ставить их в пару, им не нужно было напрягаться, чтобы танцевать синхронно, Реми с Марсель предугадывали действия друг друга, для этого было достаточно отпустить себя и расслабиться, и тогда они становились единым целым.
Но сегодня все было иначе. Марсель постоянно сбивалась, и приходилось начинать сначала. Когда она в очередной раз неловко махнула рукой, залепив Реми в челюсть, Сюзан хлопнула в ладоши, с помощью пульта приглушила музыку и произнесла.
— Марси, какого хрена с тобой сегодня?
Та отбросила мокрые волосы от лица.
— Я не знаю, Сюзи. Не могу расслабиться.
Сюзанна скривила губы:
— Дерьмово. Хуже некуда. Отдохните минут десять, я скоро вернусь.
Она вышла, цокая высокими каблуками и покачивая узкими бедрами в таких же узких леггинсах.
Марсель сердито пнула стул, на котором та сидела, и направилась к окну. Студия находилась на третьем этаже, над клубом, окна были большие, а сам зал для репетиций, освещенный лампами дневного света, занимал почти весь этаж. Вся дальняя стена представляла собой зеркало. Марси подняла жалюзи, открыла створку окна и вдохнула сырой Лондонский воздух. Внизу бежали люди, укрывшись от мороси под разноцветными зонтами.
— Что с тобой, Марси?
— Мне кажется, за мной следят, — она оперлась о подоконник глядя на бегущих внизу людей, — и мне страшно.
Реми щелкнул зажигалкой, закурил и сказал:
— С чего ты взяла?
— Смотри, — она кивнула на другую сторону улицы. — Я вижу его везде, куда бы ни шла, все время с тех пор, как мы вернулись из Дартмура.
Реми прищурился, вглядываясь вниз. Его невозможно было не заметить, сухощавый мужчина в темно-серых брюках и классических ботинках, стоял напротив клуба, на нем была не вписывающаяся в деловой стиль спортивная куртка с капюшоном. Он стоял, глубоко засунув руки в карманы, и глядел вверх на окна третьего этажа.
—Хочешь, я поговорю с этим типом? — Реми протянул сестре сигарету. Марсель приняла ее, неумело затянулась — курила она редко, только когда бывала в особенно скверном настроении, да и в этом случае ей хватало пары затяжек.
— Не надо. Вдруг у меня просто паранойя.
— Лучше бы ты избавилась как можно раньше.
Марсель скривила рот:
— Серьезно, Реми. За мной постоянно ходят два здоровенных мужика. Ты, правда, думаешь, что мне что-то угрожает?
Вернулась Сюзанна, и они были вынуждены вновь заняться репетицией. А после, когда они, кутаясь в пальто, вышли на улицу в промозглый вечер, мужчина уже исчез.

~~**~~

Джонатан Кэррени был давним другом семьи, и это было единственной причиной, по которой отец позволял им видеться время от времени. Они с Марсель выросли вместе, поэтому Виктор полностью ему доверял, некоторое время назад он даже планировал поженить их, но потом отказался от этой идеи. Джонни жил со своей младшей сестрой Лулу на Олд-Комптон Стрит в просторной квартире с пятью комнатами, не считая кухни и ванной. Их родители погибли из-за взрыва газа пять лет назад. И Джонни, которому тогда исполнилось двадцать два, остался с годовалой сестрой на руках. По счастливому стечению обстоятельств он отсутствовал дома в момент трагедии. С тех пор он оформил опекунство над Лулу, открыл сеть мастерских по ремонту и тюнингу автомобилей и полностью сменил имидж. Реми с недавнего времени работал на него, это было его основным занятием, не считая подработки в «Heaven».
Джонни встретил их более чем радушно, несмотря на то, что они пришли без предупреждения. Одетый в джинсы и растянутую футболку он выглядел еще более худым. Кэррени не стал укладывать свои зеленые волосы и просто собрал их в тонкий хвост, открывая обзор на выбритые виски.
— Странно выглядишь, — заметила Марсель, подпрыгивая, чтобы повиснуть на его тощей шее. — О, новая сережка?
В ухе Кэррени действительно болтался крестик на длинной цепочке.
— Не совсем. Проходите, — он мягко освободился от объятий и прошел в кухню. — Сигаретные правила помните?
— Конечно, — отозвался Реми. — Курить то-олько на балконе-е, — занудно протянули они в один голос.
— Молодцы.
В дверях кухни Реми как будто наткнулся на невидимую стену. На угловом диване сидела плотно сбитая девушка с копнищей кудрявых каштановых волос, на ее квадратном некрасивом лице с крупным мясистым носом выгодно выделялись только блестящие карие глаза.
— Привет, Сэм, — выдавила из себя Марсель, стараясь сохранить видимость вежливости. Реми мгновенно сбежал на балкон.
— Не волнуйся, я уже ухожу, — фыркнула она, поправляя лямку рюкзака, и поднялась. Марсель отметила мокрые пятна подмышками на ее линялой синтетической кофте и грязь на джинсах.
— Я и не волнуюсь.
К ее неудовольствию, Саманта обняла Джонни, тронув губами его щеку, а после проследовала мимо, толкнув Марсель плечом.
— Сука, — одними губами произнесла Сэм.
— Шлюха, — не осталась в долгу та.
— Какая полная искренности встреча! — прокомментировал Кэррени, невозмутимо копаясь в подвесном шкафчике.
— Иди в жопу — ответила Марсель и, дождавшись, пока хлопнет входная дверь, ушла на балкон.
Реми стоял, облокотившись о перила, и задумчиво смотрел вниз. Она встала рядом.
— Черт, это было неожиданно, — сквозь зубы произнес он.
Молча достав из пачки сигарету, Марсель протянула ее Реми и дала прикурить от зажигалки.
— Спасибо.
Она кивнула в ответ, тоже уставившись вниз на оживленную вечернюю улицу.
Когда Марсель впервые встретила Саманту, та уже была бывшей девушкой Реми. Он довольно болезненно реагировал на ее присутствие, хотя их отношения оставались дружескими, даже после расставания. И это были не те отношения, которые стоило продолжать. Реми для Сэм представлял собой удобную жилетку, в которую можно было поплакать в любое время. Несмотря на расставание, она по-прежнему регулярно оказывалась в его постели, в то же время страдая от неразделенной любви к одному из диджеев «Heaven» (с которым тоже спала время от времени). Как-то, сильно надравшись, Реми признался, что только так он мог ощутить с ней духовную близость, все остальное время Саманта болтала о своих чувствах к Пэйну. Во время этого разговора у Марсель закралась мысль, что Сэм, прекрасно зная о его чувствах, просто использует брата, как запасной аэродром. Она то притягивала его, то отталкивала, подогревая болезненные чувства Реми, которого сама же и бросила, начав отношения с диджеем Пэйном, которые закончились ровно после того, как тот получил то, что хотел. Марсель ничем не могла помочь Реми, но однажды не выдержала и подралась с Самантой, когда та в очередной раз пришла плакаться к нему. С тех пор они перешли в режим холодной войны и больше уже из него не выходили. А некоторое время назад Реми тоже стал избегать ее.
Этого Саманта ей простить не могла.
— Интересно, что ей тут было нужно? — произнесла Марсель.
— Я думаю, приходила в гости.
— Наверное, теперь Джонни про Пэйна ноет.
— Мне все равно, — ответил Реми, хотя дрожащий голос выдавал его с головой.
Марсель сжала его плечо.
— Это просто надо пережить. Все будет хорошо.
Он кивнул, смаргивая непрошеные слезы. Они какое-то время стояли на балконе, пока Реми безуспешно пытался вернуть себе самообладание. Марсель обнимала его, не в силах разделить это с ним, но чувствуя его боль каждой клеточкой своего тела.
— Ладно, — нарочито бодро произнес он, вытирая глаза ладонью, — пойдем. А то Джонни решит, что мы решили совершить двойное самоубийство.
Марсель фыркнула, но не стала спорить.
Остаток вечера они провели за чаем. Потом пришла няня с Лулу — большеглазой пухлой малышкой, с жиденькими каштановым волосами — и Марсель пришлось некоторое время возиться с ней. Украдкой наблюдая за Реми, она видела, что он смеялся, когда это необходимо, но за улыбкой не было радости, только желание не испортить встречу. Было больно видеть его таким.
Уложив Лулу спать, они распрощались: Реми решил пройтись, Марсель села в машину. На сердце было неспокойно.
Марсель проверила, нет ли сообщений от Ланса, но последняя смс все также оставалась без ответа. Тогда она открыла телефонную книгу и выбрала контакт подписанный «Gatto» с изображением в виде большого рыжего кота вместо фотографии.
«Не грусти», — набрала она. — «Все образуется. Я с тобой».
Когда Брюс выруливал к дому пришел ответ:
«Спасибо. Я знаю».
Отец еще был на работе, так что Марсель сразу поднялась к себе. И только швырнув сумку на кровать, увидела его. Азиат сидел на ее письменном столе, кривовато улыбаясь. Марсель шарахнулась к выходу, но мужчина оказался проворнее. Дверь приоткрылась лишь на ладонь, а затем громко захлопнулась. Тускло сверкнул нож, упершись в белое горло, рука азиата вцепилась Марсель в волосы.
— Пусти...
— Леди, — крикнул снизу Брюс. — Что случилось?
— Тихо, — угрожающе прорычал мужчина.
— Все хорошо. Просто сквозняк.
— Леди, вы уверены?
— Тихо, — улыбнулся азиат, поворачивая замок на ручке.
— Что тебе нужно?
— Просто чтобы вы выслушали меня, Кагами-сан.
Он крепче намотал ее волосы на кулак и на глаза Марсель навернулись слезы.
— Как ты сюда попал? — сквозь зубы выдавила она.
— У вашей экономки были ключи. Убедить ее было несложно, тем более, что она живет по соседству.
— Так ты и правда следил за мной.
— Леди Марсель? — телохранитель покрутил ручку. — Откройте.
Азиат приблизил свое лицо почти вплотную, обжигая своим дыханием:
— Вы обладаете силой, а я знаю, как научить вас ею управлять. Я знаю, что добровольно вы ко мне не придете. Я дам вам на размышления три дня, затем, если вы примете неправильное решение, кто-то пострадает. Затем еще. Пока вы не решите сделать что-то, чтобы остановить это.
— Ты больной!
— Мне жаль, что пришлось применить силу, чтобы заставить вас поговорить со мной.
Азиат отпустил ее, и Марсель осела на пол, цепляясь за дверную ручку.
— Брюс! — завопила она. — Свен!
Дверь сотрясалась от ударов.
— Зовите меня Меблус, Кагами-сан, — он слегка поклонился, без видимых усилий вспрыгнул на подоконник. Следующий удар пришелся ей прямо в плечо, дерево поддалось напору, и дверь рухнула в комнату, Марсель еле успела откатиться, чтобы не попасть под нее. Телохранитель влетел в комнату, резко вскинул пистолет. Хлопнул выстрел. Пуля вспорола подоконник в том месте, где секунду назад стоял Меблус. Брюс подлетел к окну, высунулся наружу, но, поняв, что отсюда не достанет его, с досадой стукнул кулаком по раме.
— Свен! — рявкнул он в мини-рацию на воротнике. — На соседний балкон лезет мужчина. Он напал на леди! Задержи его!
Если тот ответил, то это мог слышать только Брюс в своем наушнике.
Он подхватил почти бесчувственную Марсель, отволок ее к комнате отца, которая находилась на этаж ниже, втолкнул туда и запер, пробормотав:
— Это для вашей же безопасности.
— Нет! — она подскочила к двери и принялась колотить в нее кулаками. — Выпусти меня!
В тот же миг завыла сигнализация. Марсель опустилась у двери, зажимая уши руками, все еще слишком напуганная, чтобы соображать здраво. Снаружи раздались выстрелы, но очень скоро стихли. Потом еще, очевидно Брюс выбежал на улицу. Марсель приблизилась к окну, морщась от громкого непрерывного звука, безуспешно подергала створку и прижалась лицом к стеклу. Один из телохранителей (кто именно, отсюда было непонятно) склонился над распростертым на асфальте телом, под которым медленно растекалась лужа темной крови, и что-то быстро говорил в трубку мобильного телефона. В свете фонаря Марсель различила знакомый деловой костюм и лакированные ботинки.
Меблус сбежал.

~~**~~

— Я не знаю, что произошло, — Брюс был бледен. — Он только глянул на Свена, и тот выстрелил себе в лицо. Я не успел его остановить.
— Как он вообще оказался в доме? — отец выглядел взбешенным, меряя шагами комнату.
Чувствуя, что скоро будет не избежать вопросов, Марсель крепче прижала к животу подушку и принялась грызть ноготь на большом пальце:
— Я забыла закрыть балконную дверь.
Соврать казалось правильнее всего. Марсель было жаль экономку, которая могла быть уволена только потому, что ей угрожал какой-то псих. Чхо уже немолода, к тому же не знает английского, ей будет трудно найти другую работу в Лондоне.
— Об этом мы поговорим чуть позже!
— Но я не думала, что кто-то может...
— Помолчи, Марсель. Тебе известно, что при должной сноровке перебраться сюда с другого балкона не составит труда. Я неоднократно говорил тебе об этом.
Отец был прав, Марсель и сама пользовалась этим путем, чтобы сбегать на работу. Реми жил в соседней квартире, нужно было только отправить ему смс с просьбой открыть балкон.
Убедившись, что Марсель притихла, отец снова вернулся к разговору с телохранителем:
— Итак, Брюс, почему ты не смог остановить его?
На лице телохранителя заходили желваки.
— Это произошло слишком неожиданно, поэтому с выстрелом я опоздал.
— А Свен... он... — Марсель не смогла выговорить слово «умер». — То есть...
— Да, он погиб, — безжалостно припечатал отец. — Надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком. Ступай к себе, я скоро приду.
— Но, папа...
— Я сказал, иди.
С неохотой она покинула гостиную и поднялась к себе.
Перед глазами почему-то стояло перекошенное инфарктом лицо дедушки, его изломанное тело, неподвижно лежащего на койке. Сегодня третий раз на своей памяти Марсель встретила смерть. Когда это случилось впервые, ей было всего четырнадцать.
Родители отца жили отдельно, но Марсель часто бегала к ним в гости. Дед был очень добрый и делал для внучки множество послаблений в строгом режиме. Они были похожи с отцом, тот же хищный, загнутый книзу нос, проницательные серые глаза, но его лицо прорезали глубокие морщины, а волосы давно превратились в тонкую паутину, далеко отступившую назад от лаково блестящей макушки. Во всей фигуре Николая чувствовалось достоинство, даже на трость, без которой ему уже было тяжело передвигаться, он опирался с достоинством. Его жена Нинель — пышнотелая и инфантильная — не чаяла в нем души. Марсель любила деда, любила, как он укачивал ее на руках, фальшиво напевая мелодию, в которой не было слов, любила его грубоватую ласку, не любила только, когда он касался ее нежной кожи колючей щекой, поэтому всегда долго устраивалась на его плече, чтобы не ощущать шершавые прикосновения короткой щетины. Он мастерил для ее разные вещи: деревянный нож, кораблик, который потом унесло в сточную канаву, ивовый лук, рогатку... В ее шесть лет дедушка был для нее целым миром.
А потом он слег с инфарктом.
Его избили на улице, прямо возле дома, Марсель с отцом увидели его на улице, когда возвращались домой из театра. Он валялся на асфальте, наполовину раскрошенная вставная челюсть лежала рядом с ним, дедушка выглядел жалко, в пыли, с открытым ртом, покрытым запекшийся коркой крови, его нос был сломан, под глазами чернели синяки. Отец отнес деда в квартиру и прогнал Марсель домой. Она сидела на подоконнике в своей комнате, уставившись в окно, и ее не покидало ощущение нереальности происходящего. В матовом свете фонарей ей чудилось, что она видит пятна крови на тротуаре.
Потом начались затяжные с уды, с теми, кто избил деда — это оказались соседи. Марсель не знала причин их конфликта, но то, что они толкнули дедушку бампером автомобиля, а потом, как тряпичную куклу, волочили по асфальту, поняла очень хорошо. Ненависти не было, но Марсель подолгу следила за довольными соседями из окна отцовского Порше.
«Зачем они это сделали?» — спросила она отца, войдя в его кабинет.
Отец с грохотом задвинул ящик бюро.
«Старый конфликт. Николя не давал им проехать, они решили преподать ему урок».
Спустя месяцы вновь и вновь семья Видфорд оказывалась в проигрыше, дедушка, мрачнел с каждым днем и все чаще ночами подолгу горбился возле камина. Марсель хотела к нему подойти, но не решалась, да и его жена почти всегда была рядом с ним.
А потом сердце Николая не выдержало.
Марсель узнала об этом от отца, когда ехала от миссис Джонсон, влетела в спальню, оставляя грязные отпечатки кроссовок на белом ковре. Дедушка лежал на постели, половину лица — всю правую сторону его тела — перекосило, уголок губ сполз вниз, и из приоткрытого рта текла слюна, которую плачущая Нинель стирала платком. Но дед не реагировал, он неподвижно смотрел в потолок и не шевелился, изредка во рту пытался двигаться его влажный язык. Марсель зажмурилась и выбежала из комнаты, смаргивая непрошеные слезы.
Через неделю дедушки не стало.
И сейчас, вспоминая бледное, но бесстрастное лицо отца, рыдающую над гробом Нинель, в отчаянии кричащую: «Вставай! Ну что ты лежишь?! Ты так любил встречать гостей!», она думала о том, как отреагирует на смерть Свена его семья.
Стараясь отвлечься, Марсель включила ноутбук. На электронной почте скопилось некоторое количество писем, и она принялась их разбирать. По большей части это был какой-то спам, поэтому Марсель, не глядя, отправляла его в корзину. Над последним письмом она задержалась, в теме было написано «здесь». Марсель недоуменно щелкнула по нему мышкой, ожидая увидеть очередное «выгодное предложение» или приглашение посетить «только открывшийся» торговый центр. Но в письме были лишь фотография обшарпанного здания и схема проезда.
Письмо было написано иероглифами. Марсель напряженно загнала его в онлайн переводчик.
«Я жду вас, Кагами-сан» — выдал он.
Испугавшись, она захлопнула ноутбук.
Какое-то время пришлось выравнивать дыхание, а потом Марсель, рассердившись на себя, подняла крышку и нажала «delete».
— Пошел ты... — сквозь зубы пробормотала она, очищая папку «удаленные».
Когда отец вошел в комнату, она беззвучно рыдала, вцепившись в край стола так, что побелели костяшки пальцев. Слезы капали на стол, оставляя прозрачные брызги на стекле.
— Марсель, — строго позвал Виктор.
— Да, папа, — она постаралась, чтобы голос прозвучал менее сдавленно, и незаметно утерла лицо.
— Я остеклю балкон, чтобы по твоей глупости ты не подставляла под удар себя и тех, кто тебя окружает.
— Хорошо.
Это положит также конец ее ночным вылазкам и танцевальной карьере, но сейчас это не казалось существенным.
— И ты сама сообщишь о смерти Свена его родственникам.
Марсель бросило в горячий пот. Когда дар речи вернулся, она смогла выдохнуть только:
— Что?
— Да. Это будет правильно.
— Ты не можешь так со мной поступить.
— Могу. Через час мы едем к нему домой, поэтому приведи себя в порядок.
— А.. Брюс?..
— Он больше не работает у нас, — с этими словами отец вышел.
Разговор был окончен.
Марсель, не глядя, опустилась на стул, обхватила голову руками и разрыдалась в голос. В сумке заиграл «Harlem Shake», но она не стала отвечать, просто потому, что не знала, что сказать.





«Последующие несколько дней напоминали кошмарный сон.
Настояв на том, чтобы я сообщила о смерти, отец не учел, что у меня нет опыта в этом деле. Я оказалась морально не готова к тому, что у Свена двое детей, одному из которых не исполнилось и года. Когда дверь нам открыла молодая брюнетка в спортивных шортах и белой майке с ребенком на руках, я буквально онемела. Отец понял, что пауза затягивается, и сам сообщил страшную весть. Женщина прикрыла рот ладонью, еще не веря, не слыша слов о денежной компенсации, и попятилась. Мне хотелось раствориться в воздухе, чтобы не видеть этого обвиняющего выражения лица, наполненных слезами глаз, не слышать сухих заученных слов отца. Но я знала, что если сбегу сейчас, то потом придется дорого расплачиваться за это.
Похороны состоялись на третий день. Отец настоял, чтобы я присутствовала там, и запретил Реми появляться поблизости, но он все равно прокрался ко мне, пока никто не видел, накормил сэндвичем и сочувственно похлопал по плечу. От съеденного всухомятку началась икота, но я все равно была благодарна ему.
Когда мы вернулись домой, был уже поздний вечер. Я молча поднялась к себе и отработанным до автоматизма движением проверила, не ответил ли Ланс. В тот момент его молчание не задело так, как раньше, поэтому было проще написать еще одно сообщение:
«Мог бы и ответить. Я думала, что у нас все серьезно».
А затем отключила телефон, чтобы не мучить себя».









 

@темы: книги, зеркала

---

Пролог

[Laviko Weid]

Пролог

Журналисты толпились под окнами. Стервятники, слетевшиеся на чужое горе. Их гомон был слышен даже на третьем этаже, кто-то уже работал на камеру, щелкали вспышки фотоаппаратов. Когда одна из них ослепила Виктора Видфорда, он просто запер окно, напоследок окинув взглядом шевелящуюся массу внизу, и вернулся в комнату.
Анжелика успокоилась, только изредка всхлипывала, укачивая гукающего младенца, о том, что буквально несколько минут назад она выла и каталась по полу, свидетельствовали лишь потеки туши на щеках. Несмотря на то, что она осунулась после родов и затяжного судебного процесса, Анжелика все еще была прекрасна. Со своими наращенными ресницами, его бывшая жена напоминала молодую Одри Хэпберн.
Виктор лишь мельком взглянул на нее и подошел к кроватке, где лежал второй младенец. Малышка беззубо заулыбалась, увидев отца. Она уже не выглядела сморщенной красной личинкой, какой была три месяца назад, но, на кого из родителей она похожа, пока было трудно понять. Только торчащий рыжий вихор свидетельствовал в пользу матери. Виктор любил этот оттенок, наверное, поэтому через год после свадьбы Анжелика перекрасилась в «более аристократичный» черный цвет.
Виктор всегда подозревал, что она вышла за него замуж только из-за денег, а мальчик, которого она держала на руках, был свидетельством этого — смуглый ребенок с карими глазами, так не похожий на бледнокожего светлоглазого Виктора.
Чувствуя настроение мужа, Анжелика молчала, только укачивала ребенка как заведенная. Мальчик был старше его дочери на несколько минут, и в тоже время это был ребенок другого мужчины. Этого чертового испанца! Раньше Виктор не представлял, что такое возможно, что в один и тот же момент женщина может носить в своем чреве двух детей, связанных генетически только с матерью, потому что эта мать не захотела хранить верность собственному мужу. Она жаждала острых ощущений, наркотиков и клубов, но для этого нужны были деньги, поэтому Анжелика притворилась паинькой и очаровала его. Тогда ослепленный любовью Виктор не видел, что она собой представляет — неприглядная правда раскрылась уже потом. Анжелика всегда жила не по средствам, просаживала больше денег, чем могла заработать, покупала себе дорогие вещи, тратилась на салоны красоты, но оставалась без гроша в кармане. Как жаль, что он узнал все это только сейчас. Если бы все вскрылось раньше, ему не пришлось бы пережить это унижение, не пришлось бы забирать своего ребенка через суд, не пришлось бы делать генетическую экспертизу, чтобы определить, какой ребенок принадлежит ему, хотя и было очевидно, что мальчишка никак не может быть его сыном. Виктор хотел исключить вероятности.
Он еще раз взглянул на пускающую слюни дочь и отошел к окну. Гул на улице усиливался, кто-то продирался сквозь толпу журналистов, и это мог быть только он — Рамиро.
— Твой любовник приехал, — прокаркал Виктор. Он впервые подал голос за два эти четыре часа истерик и стенаний скорбящей о потере богатства жены.
Она встрепенулась, вскочила, прижимая к себе ребенка, и легко, словно балерина, подбежала к окну. Его всегда восхищала эта грациозная манера передвигаться. Анжелика жадно искала глазами Рамиро внизу, но тот уже сумел прорваться к двери. Не найдя его в толпе, она выскочила к лестнице. Виктор смотрел, как она цокает навстречу любовнику в своем ультракоротком сверкающем платье, и думал о том, что женщина, которую он любил, никогда не существовала на свете. Он влюбился в ласковую леди, которая говорила капризно, чуть растягивая гласные, эта женщина знала себе цену, она никогда не бежала к мужчине как комнатная собачка.
Через мгновение они вошли обратно вдвоем. Испанец в своей распахнутой красной рубашке, смуглый, накачанный, откровенно наглый, Анжелика жалась к нему сбоку, словно он мог защитить ее от мужа, который ни разу не поднимал на нее руку.
— Анжелика хочет попрощаться с дочерью, — сказал Рамиро, забирая ребенка у любовницы. Та бросила на него затравленный взгляд, потом посмотрела на бывшего мужа.
— Так пусть прощается и уходит, — Виктор вновь отвернулся к окну, сложив за спиной руки.
Сзади послышались сдавленные рыдания, Анжелика что-то ласково зашептала дочери, та какое-то время гукала в ответ на причитания матери, а потом заревела вместе с ней.
«Надо позвать няньку» — отстранено подумал Виктор.
Когда она успокоилась, прошло достаточно времени, Анжелика, всхлипывая, прошла мимо, но в дверях остановилась. Дочь в кроватке надрывалась от плача.
— Да? — Виктор обернулся, не расцепляя рук.
Рамиро бросил быстрый взгляд на него и, пробормотав, что будет ждать ее внизу, вышел. Оставшись наедине с бывшим мужем, Анжелика занервничала, стушевалась, но отчаяние придавало ей сил, поэтому она все же выпалила:
— Прошу, назови ее Марсель. Это все, о чем я прошу тебя. Я хочу, чтобы ты оставил ей это имя. Я называла ее так, еще когда носила под сердцем, она помнит, я уверена. Боже, как она плачет... Что ты за бессердечный человек! Сделай же что-нибудь! Неужели тебе все равно?
— Ты же больше не увидишь ее, ты понимаешь это?
Анжелика вздрогнула как от удара, ее пухлые губки задрожали, а карие глаза снова наполнились влагой.
— И с твоим сыном я никогда не позволю ей увидеться.
— Я назвала его Реми...
Виктор продолжил так, будто и не слышал ее слов:
— Как только она войдет в сознательный возраст, то узнает все о тебе. Я не стану ничего скрывать. Если после этого моя дочь пожелает увидеть тебя, я не стану препятствовать, но до сей поры ты не увидишь ее. Тебе все ясно?
Жалко всхлипнув, Анжелика пошатнулась, закрывая лицо руками, а затем выскочила из комнаты. Простучали по ступенькам ее каблуки, и все стихло. Только тогда Виктор разжал судорожно сцепленные руки и подошел к своей дочери.
— Сэр Видфорд, вы просили меня не входить, но ребенок плачет... — пожилая пухлая няня с собранными в тугой пучок седыми волосами робко заглянула в детскую.
— Да, — перебил ее Виктор. — Успокой ее.
Няня прошла в комнату и, подхватив малышку на руки, принялась укачивать, напевая колыбельную. Виктор знал, что пройдут многие месяцы, прежде чем он сумеет перебороть себя и дотронется до своей дочери. Даже смотреть на нее было невыносимо. Но последнюю просьбу своей жены он готов был выполнить, потому что теперь, когда она покинула пределы дома, где они прожили вместе долгие пять лет, он решил считать ее мертвой.
— Ее зовут Марсель, — сказал он няне, прежде чем уйти. — Но ты можешь называть ее Марси.

@темы: книги, зеркала

---

Sleeping Cue Peaks Woods

[Laviko Weid]

Нарисовала на этот конкурс. Я тащусь от Cue, прям купила бы, если бы были свободные деньги. По окончанию конкурса запилю картинку на ДА. Оригинал можно посмотреть тут.

мууррр ~♬

@темы: рисунки, фанарт