Глава 1
Маски
Восторгов ради: из сказки в другую сказку,
Расставшись с ветрами, что нас сюда занесли.
И я, и ты… мы надели чужие маски,
Чтоб спрятать сияние наших невинных лиц.
Julber
Усталость, мешающаяся с чувством горечи, голубое небо над головой. Оно казалось неестественным, словно кто-то разлил по небосводу банку с детской гуашью. Ни одного облака. Только раскаленный воздух, вызывающий желание укрыться в тени, легкий ветерок, не приносящий облегчения, и шелест листвы дерева, растущего рядом с лавочкой, на которой устроился Икуто. Он сидел с отсутствующим взглядом, запрокинув голову к небу и вытянув пульсирующую болью правую ногу перед собой. Случайный прохожий мог бы принять его за пьяного. Рядом лежала скрипка, и парень механически барабанил по футляру пальцами.
Утао. Он не знал, почему именно сейчас вспомнил о сестре, почему все тревоги вылезли наружу именно здесь, в заполненном солнечным светом парке, после отвратительной драки, в которой Тсукиёми не одержал верх лишь потому, что подвернул ногу (какая нелепость!).
Они забрали Йору, а он думал об Утао. Не было сил даже пошевелиться. От невозможности преодолеть этот удушающий кокон из мыслей и чувств практически тошнило. Слишком тяжело, слишком много для него одного. А перед глазами снова и снова — заплаканное лицо сестры, в ушах — ее звенящий обидой голос, и губы обжигает воспоминание о совсем не сестринском поцелуе.
Он иногда думал: неужели Утао не понимает, что настойчивые попытки перевести отношения из родственных в романтические, только отдаляют их друг от друга, причиняют боль, заставляют его быть еще более холодным и замкнутым. С другой стороны, она, ослепленная своим обожанием, и не задумывается о том, какие чувства испытывает брат от этих домогательств. Икуто почти перестал улыбаться после того как отец покинул их. Она привыкла к его холодности и считает это нормой.
Он задумчиво коснулся губ пальцами, закрывая глаза.
Утао бегала за ним все детство, отпугивала девчонок, которые казались ей потенциально опасными, и, перейдя в старшую школу, парень вздохнул чуть свободнее. Потому что устал. Да, Икуто любил свою сестру, но не так как ей бы того хотелось. Он надеялся, что однажды она найдет себе другой объект любви, и все войдет в норму. Но время шло, а Утао по-прежнему сходила с ума, и Икуто принял единственно правильное решение — отдалился от девушки. Когда «Пасха» начала раскручивать сестру как певицу — постоянные фотосессии и концерты отнимали у нее максимум времени — избегать встреч стало намного легче. Если Утао звонила ему на сотовый, ответом обычно были продолжительные гудки; когда уговаривала встретиться — просьбы разбивались о молчание, а теплые объятия встречали окаменевшие от напряжения плечи и безразличный взгляд. Это причиняло ей боль, но он был непреклонен.
Порой казалось, что все это совершенно безнадежно и его охватывало отчаяние, а от безысходной ярости перехватывало горло. Тогда он играл. И скрипка надрывно плакала в руках Икуто вместо него, ведь мужчины не плачут.
«От кровных связей одни неприятности», — подумал он, с трудом меняя положение тела. Ноги затекли от неподвижного сидения, их уже начало неприятно покалывать.
Иногда ему хотелось поговорить с сестрой, объяснить ей, что так дальше нельзя, рассказать о своих чувствах, но он никогда не умел подбирать нужные слова, боялся сказать что-то не так и еще больше усугубить ситуацию.
Икуто вздохнул, посмотрев на проходящих мимо людей. Он безошибочно угадывал тех, кто давно лишился своего яйца сердца, и в глубине души немного презирал каждого из них. Они сами отказались от мечты для своего собственного комфорта, сами оставили то, что имело наибольшую ценность, предпочли плыть по течению — эти люди не заслуживали жалости.
Равнодушно переводя взгляд полуночно-синих глаз с одного прохожего на другого, Икуто заметил того, кого меньше всего хотел бы сейчас видеть. По дорожке шел изящный светловолосый мальчик, похожий на принца из детской сказки. Его лицо лучилось неподдельной радостью, потому что он держал за руку худенькую девочку с розовыми волосами. Возле обоих парили характеры-хранители. Рядом с девочкой — три.
Икуто тихо чертыхнулся, понимая, что сейчас он не в том состоянии, чтобы незаметно скрыться. Он сощурился, делая вид, что спит, и понадеялся, что Аму и Тадасе — а это были именно они — пройдут мимо. Надеялся, как оказалось, зря.
читать дальше— Тсукиёми Икуто?! — опять эта нездоровая реакция.
Икуто приоткрыл один глаз, расплывшись в издевательской ухмылке.
— Снова ты, маленький король? Вижу, дорос до свиданий.
Как и предполагалось, Хотори и его спутница залились румянцем. Правда Принц быстро пришел в себя.
— Замолчи! Ты опять крутишься вокруг Хинамори-сан, кот-ворюга?! — воскликнул он, сжав кулаки.
Икуто только шире ухмыльнулся, вызвав новую бурю негодований.
— Негодяй, что ты здесь делаешь? — Кисеки, хранитель Тадасе, надменно отбросил полу красной королевской накидки и выпятил грудь, уперев руки в бока.
Тсукиёми всегда находил этот вопрос идиотским. Обычно после него хотелось либо съехидничать, либо сказать что-нибудь пошлое, однако сейчас он предпочел промолчать. Только сложил руки на спинку лавочки, устраиваясь удобнее.
— Икуто, — тихо произнесла Аму. — А где Йору?
Он едва не скрипнул зубами от досады. Что можно было ответить на это? «Его забрали люди из «Пасхи»? Ну уж нет! Иначе эта сердобольная девочка сразу броситься утешать его и предлагать помощь. Икуто не был против того, чтобы Аму его пожалела. Но оказаться в роли очередного «бедного и обездоленного» приятного мало. И парень снова промолчал.
— Икуто! Что-то случилось? — не сдавалась Хинамори.
— Отвяжись. Достала. — Сквозь зубы бросил он.
Тадасе вспылил. Шагнув вперед, он по неосторожности задел ногу Тсукиёми. Боль ослепила Икуто, а когда он пришел в себя Хотори уже валялся на земле, держась руками за грудь и хватая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.
— Тадасе-кун! — одновременно с хранителями воскликнула Аму, бросаясь к Принцу.
«В солнечное сплетение попал», — отметил Тсукиёми, морщась и растирая лодыжку.
— Дурак! — со слезами в голосе закричала Аму. — Зачем… — она запнулась. — Ты ранен?
Икуто не ответил, глядя, как девочка помогает Хотори сесть.
— Тадасе-кун, ты в порядке?
— Да, — он с трудом выдавил из себя улыбку, — все хорошо. Только отдышусь.
Нога словно была охвачена пламенем, хотя не так давно Тсукиёми почти не чувствовал боли. Он в последний раз дотронулся до пульсирующей точки и, переложив футляр со скрипкой на колени, заставил себя снова принять вальяжную позу.
Тадасе уже поднимался с земли, Аму суетилась вокруг него, как курица-наседка. Тсукиёми тихонько фыркнул, пряча улыбку, и подумал что, наконец, забыт, но не тут-то было! Убедившись, что Принц не пострадал, Хинамори снова обратила свое внимание на Икуто.
— Что с тобой произошло?
— Не твое дело, — неохотно буркнул он. — Уходи.
— Нет!
— Вот назойливая!
— Дай посмотрю!
— Нет.
— Икуто!
— Отстань.
— Дай мне посмотреть, что у тебя с ногой!
Ну почему эта девчонка просто не оставит его в покое, когда ему этого хочется? С тяжким вздохом Икуто сдался, понимая, что идти, куда бы то ни было, он пока не может, а споры затянутся до бесконечности.
— Делай, что хочешь.
Тадасе с Кисеки явно были не в восторге от происходящего, но открыто выказывать свое недовольство не решались.
Аму опустилась перед Тсукиёми на корточки и смущенно приподняла его штанину, осторожно дотрагиваясь пальчиками до распухшей лодыжки. У Хинамори, как оказалось, были очень нежные руки. Икуто почувствовал себя не в своей тарелке. Сейчас бы он с удовольствием отпустил пошлость, и пускай получил бы за это по голове или был назван «тупым котом», зато прошло бы ощущение неловкости. Но нужные слова не шли на ум.
— Тебе надо к врачу, — пробормотала Аму.
Молчание.
— Ты слышишь меня?
— Убирайтесь. Оставьте меня одного.
Хинамори вскочила на ноги.
— Ты не кот — ты упрямый осел!
Тсукиёми продолжал равнодушно смотреть в сторону.
— Хинамори-сан, — Тадасе взял ее за руку. — Пойдем.
— Но…
— Пойдем. С ним все будет в порядке, — Хотори мягко улыбнулся и потянул девочку за собой.
Искоса посматривая на удаляющуюся парочку, Икуто подумал, что Аму слишком часто оборачивается.
***
Ночь наступила удивительно быстро. Душная, с россыпью сверкающих звезд на темном бархате неба, стрекотом цикад и едва уловимыми, волнующими запахами. Он любил ночь, любил темноту, но раньше рядом всегда был Йору и они гуляли по крышам, а теперь он хромал по улице один, держась за заборы и стены. Было в этом что-то унизительное.
Икуто сам не заметил, как оказался возле дома Хинамори. В окнах второго этажа горел свет, а это означало, что Аму у себя. Но сейчас он не мог в два прыжка достичь ее балкона, чтобы постучать в стеклянную дверь. Икуто стоял, задрав голову вверх, и чувствовал себя почти калекой не способным на обычную вещь. Раньше одиночество радовало Тсукиёми — никто не дергал, не теребил, не задавал дурацких вопросов, не вис на шее — но даже в этом одиночестве его хранитель всегда был рядом.
Икуто чуть улыбнулся, глядя на теплый желтый свет, льющийся из окон. Там другая жизнь. И Аму другая — открытая, чистая, добрая. Именно эта искренность подкупила его. Каждый раз, чувствуя душевную боль, он стремился сюда всем сердцем. Наверное, потому что любил.
«Должно быть, она там с Маленьким Королем», — одернул себя Тсукиёми, но все равно поднял с земли небольшой камешек. Первый «снаряд» не долетел, а второй ударился о стекло с легким стуком, потом еще один. Аму выскочила на балкон, после того, как шестой камешек достиг своей цели.
— Икуто! — Хинамори была такой взволнованной, что он невольно улыбнулся. — Стой там! Никуда не уходи! — крикнула она и скрылась из виду, но даже отсюда Тсукиёми слышал топот ее ног по полу.
Он торопливо прохромал к лестнице, не желая чтобы девочка сразу наблюдала плачевное зрелище его передвижения. Как только он опустился на ступеньку, положив рядом с собой скрипку, из дома выскочила растрепанная и раскрасневшаяся Аму, завернутая в огромный халат, будто бы Икуто мог увидеть под бесформенной пижамой что-то не предназначенное для его глаз. Хранителей с ней не было.
— Икуто!
— Йо.
— Что случилось?! Как ты себя чувствуешь?
Икуто расплылся в ухмылке.
— А вдруг я просто соскучился?
— Не смешно! — возмутилась Аму. — Как твоя нога?
— Бывало лучше, — признал Тсукиёми, глядя в ночное небо.
В молчании прошло несколько томительных минут.
— Не хочешь зайти? — наконец предложила Хинамори.
— А что будет, если родители подумают, что я твой бой-френд? — ехидно заметил он, пытаясь скрыть неловкость. — Ты же встречаешься с Тадасе.
Хинамори вспыхнула и пробурчала, скрестив руки на груди:
— Родителей дома сейчас нет.
— М-м, — он ухмыльнулся шире. — И чем же ты предлагаешь заняться наедине?
— Дурак! Кошак неблагодарный!
Икуто только прищурил глаза, забавляясь привычной реакцией. Хинамори, забывшись, с воплями набросилась на него, и парень сжался в комок, вцепившись с пострадавшую лодыжку.
— Прости! Очень больно? — всполошилась Аму.
— Конечно, больно, — подтвердил Икуто, с трудом заставив себя выпрямить спину. — Бессердечная, — добавил он, пристально глядя на Хинамори, которая в самом деле выглядела пристыженной. — Ни грамма сострадания.
Аму взяла его скрипку и перекинула руку Тсукиёми через свою шею, помогая тому подняться.
— Пойдем.
Икуто оставалось только кивнуть.
Самым сложным оказалось подняться по лестнице, в остальном же все прошло гладко и они почти без приключений добрались до комнаты Аму.
Девочка положила футляр со скрипкой на пол, осторожно помогла Икуто сесть на кровать и принялась стаскивать с него ботинки. Через пару мгновений парень зашипел от боли.
— Прости! — снова всполошилась Аму.
Икуто наклонился, ловко расшнуровал обувь и снял ее.
И тут до Хинамори, похоже, дошло, что они остались наедине. Она уселась на расстоянии от своего гостя, теребя пояс халата. Тсукиёми не собирался облегчать ей жизнь и также сидел с безучастным видом.
— Икуто… а… это…
— Йору забрали люди «Пасхи», — прервал он ее жалкие попытки завязать разговор.
— Зачем? — встрепенулась Хинамори. — Почему ты сразу не сказал?
Икуто предпочел ответить только на первую половину вопроса:
— Йору — гарантия того, что я не сбегу.
— Сбежишь? — недоуменно пролепетала Аму.
— Моя работа в «Пасхе» — это уничтожение мусора …
— Мусора?
— Икс-яйца, — ровным голосом пояснил он, заранее предвидя реакцию на свои слова.
— Это не мусор! — закричала она. — Это чьи-то разбитые мечты. Их можно спасти!
«Добрая маленькая девочка. Эти люди сами способствуют тому, чтобы яйца сердец превращались в то, что называется яйцами «икс», а вы самоотверженно спасаете их. Как думаете, сколько раз они еще сойдут со своего пути? Откуда так уверены, что они вновь не уничтожат, то о чем мечтают? Неужели всю жизнь собираетесь исправлять чужие ошибки?» — однако спорить желания не было, поэтому Икуто продолжил:
— Мне дали новое задание.
Говорить было нелегко.
— Какое задание? — осторожно спросила Аму.
Он вздохнул и сцепил руки в замок.
— Я должен уничтожить характер-хранителей Защитников, — слова давались с трудом. — А в первую очередь твоих, Аму. — Она побледнела, прикрыла рот ладошкой, но Икуто безжалостно продолжил. — Вы слишком большая помеха для «Пасхи». Хотя моего отчима устроит, даже если хранителей лишишься только ты.
— Не может быть…
Повисло молчание, не в силах выносить тишину, чувствуя испуганный взгляд Хинамори, Икуто проговорил:
— Я отказался, и они забрали Йору.
Кажется, она облегченно выдохнула. Неужели она думала, что он согласиться на такое? Однако Йору по-прежнему у них и, кто знает, что будет дальше. Пока Икуто удавалось идти наперекор своему отчиму и Лорду, но сейчас, беспомощный, словно слепой котенок, он не знал, как поступить, как спасти своего хранителя.
— Что ты будешь делать?
Икуто не знал ответа на этот вопрос. Воцарилось молчание. Он беспорядочно скользил взглядом по предметам, гадая, куда делись характер-хранители Аму.
— Почему… — робко прервала тишину Хинамори. — Почему ты пришел именно ко мне?
И это выражение лица… Удержаться было просто невозможно.
— Потому что… — проникновенно произнес он, наклоняясь к Аму, отчего та зажмурилась, ожидая неизвестно чего. — Я люблю тебя.
— А? — от удивления она открыла глаза, покраснев еще сильнее.
Мгновение «гляделок», и Икуто получил подзатыльник.
— Ненавижу, когда ты врешь!
—По-прежнему не веришь мне, да? — протянул Икуто, усмехнувшись.
— Конечно, нет! Ты постоянно меня дразнишь!
В приоткрытую дверь влетели помятые Ран, Мики и Су.
— Ами такая шумная.
— Я уста-а-ала-а…
— Это было, словно в кошмарном сне.
Заметив незваного гостя, они застыли, а потом Су подлетела к Икуто.
— Что-то случилось?
«Если сегодня еще кто-нибудь спросит это у меня — я его ударю», — мрачно подумал парень.
— Могу я принять душ? — спросил он, проигнорировав хранителя.
— А… конечно. Я отведу тебя.
Выходя из комнаты не без помощи Аму, Икуто чувствовал, что спину ему буравят три взволнованных взгляда.
— Как насчет того, чтобы помочь больному? — скроив физиономию, которая должна была изображать серьезность, проговорил Тсукиёми.
— Э?
— Принять душ.
Аму вспыхнула до корней волос и почти сразу дом огласила звонкая пощечина. Икуто изумленно приложил ладонь к горящей от удара щеке:
— Больно же!
— Будешь знать, как непристойности предлагать! Я за тебя волнуюсь, а ты… Извращенец!
Икуто изо всех сил старался не рассмеяться.
— Будешь такой агрессивной — никто замуж не возьмет, — хмыкнул он.
— Не твое дело! Заткнись! — не выдержав, Аму втолкнула Тсукиёми в душевую кабинку. Потом, ненадолго оставив парня там одного, вернулась уже с чистыми вещами. — Вот тебе папин халат, вот полотенце, — она сунула их в руки Икуто и поспешно покинула помещение.
Он отложил от себя принесенные вещи, неторопливо разделся. Глянув мельком на ногу, Тсукиёми понял, что лодыжка распухла еще сильнее, вены вздулись. Икуто вздохнул и включил душ. Это было настоящее блаженство — освежиться после жаркого дня. Подставляя лицо под прохладные струи воды, он подумал, что родители Аму вряд ли будут рады незваному гостю. Наверняка предложат отправиться в больницу. Интересно, как им объяснить, что ему туда ни в коем случае нельзя? Икуто предпочел бы как в прошлый раз не показываться родственникам Аму на глаза и не беспокоить их попусту, но девочка точно не захочет снова обманывать, учитывая, что тогда мама на нее обиделась. Тсукиёми выключил воду, вытерся, надел халат и, хромая, направился в комнату.
Но взявшись за ручку, замер. Из-за двери доносилось милое воркование Су:
— Аму-тян, не беспокойся, твоя мама все поймет.
— Да, Аму-чан, все будет хорошо! Ты сможешь все ей объяснить! Go-go, Аму-чан! — звонкий голосок Ран лучился уверенностью.
Наверное, для каждого, у кого есть характеры-хранители, эти маленькие существа становятся как дети. Чем-то родным и таким близким, что ближе уже и некуда. Он бы все отдал, чтобы Йору сейчас оказался рядом.
— Да меня вовсе не это беспокоит! — возмутилась Аму.
— А что же? То, что полуголый Икуто сейчас придет в твою комнату?
— Мики!!!
Тсукиёми усмехнулся и повернул ручку. В комнате в мгновение ока воцарилась тишина. Аму сидела на кровати, сжав руки в кулаки на коленях, ее лицо могло соперничать по цвету со спелым помидором. Характер-хранители парили рядом, с опаской посматривая на Черного Кота. Он зашел внутрь и, лениво вытирая волосы полотенцем, притворил за собой дверь.
— Я кажется свою одежду в душе забыл, — проговорил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Я… я принесу! — воскликнула Аму и с такой скоростью пробежала мимо, что чуть не сбила Икуто с ног.
Он проводил девочку удивленным взглядом и, дохромав до постели, улегся поперек нее, положив руки под голову.
— Тебя что-то беспокоит? — Су опустилась на его плечо, расправила юбочку и мило склонила головку на бок.
Икуто скосил на нее глаза.
— С чего ты взяла?
— У тебя печальное лицо. Это потому что Йору не с тобой?
— Все в порядке.
Аму вбежала обратно в комнату с таким видом, словно за ней гналось стадо разъяренных бизонов.
— Вот вещи, — сказала она, бросив их на стул. — Надо перебинтовать твою ногу.
Он послушно сел и Хинамори нерешительно опустилась перед ним на пол. Примерно через минуту молчания, не дождавшись никаких шевелений со стороны девочки, Икуто спросил:
— Что-то не так?
— Я никогда раньше этого не делала, — с несчастным видом произнесла Аму.
— Ну ты и неумеха! — рассмеялся парень.
— Можно подумать ты все на свете умеешь!
— Нет, но за свою жизнь бинтом пользоваться научился.
— Я в отличие от тебя не дерусь в подворотнях, кот облезлый!
— Не беспокойся, Аму-тян, — умиротворенно улыбнулась Су, прерывая назревающую ссору. — Предоставь это мне.
Заколка на голове Аму вспыхнула, рассыпавшись искрами, и превратилась в зеленую трефу, такую же, как на голове ее хранителя. Хинамори туго перебинтовала его лодыжку и с улыбкой склонила голову на бок, созерцая плоды своих трудов. Ее заколка снова стала прежней.
Икуто улегся обратно, наблюдая за Мики, рисующей его. Хранитель выглядела смущенной, но вполне довольной жизнью.
— Ты хочешь есть? — спросила Аму.
Аппетита не было, и Тсукиёми отрицательно покачал головой.
«Надеюсь с Йору все в порядке», — пронеслось в голове.
Видимо, он действительно выглядел печальным, потому что Хинамори тронула его за рукав.
— Икуто… — позвала она, робко присаживаясь на край кровати.
— М?
— О чем ты думаешь?
Икуто фыркнул и ответил:
— Какова твоя площадь в поцелуях.
Тишина, а потом возмущенный вопль:
— Ну вот, опять! Ты достал меня!
Внизу хлопнула дверь и Аму почти испуганно встрепенулась.
— Родители. Я сейчас! — она бегом выскочила из комнаты, а Икуто взволнованно сел. Ему совсем не хотелось кого-то беспокоить, тем более мама Аму казалась такой хорошей. Тсукиёми машинально сцепил руки в замок, и тут же до него дотронулись маленькие ладошки.
— Не волнуйся, — попыталась подбодрить парня Ран.
— Все будет хорошо, — проворковала Су, поднимая вверх пальчик.
Икуто выдавил из себя улыбку, и все три хранителя просияли неподдельным восторгом.
На лестнице послышались голоса.
— Мама, но ему правда некуда идти.
— Нет. Мальчик в твоей комнате… Недопустимо!
— Но, мам…
Дверь распахнулась и на пороге появилась невысокая женщина с каштановыми волосами, собранными на затылке в хвост. Ее глаза так грозно сверкали, что Икуто невольно сжался. Хранители с испуганным писком взмыли под потолок, чтобы оказаться на безопасном расстоянии.
— Молодой человек, в нашем городе полно отелей, а если ты опять болен, то следует обратиться в больницу.
— Хорошо, — он послушно поднялся, но сделав шаг, не упал лишь благодаря тому, что успел схватиться за спинку кровати.
— Мама, пожалуйста!
Женщина молчала, а Икуто старался не смотреть в ее сторону. С трудом дойдя до стула, он взял свои вещи и столкнулся с проблемой. Чтобы переодеться, нужно было остаться в одиночестве, а предоставлять ему это одиночество, кажется, никто не собирался. Он поднял голову и понял, что мать Аму смотрит на него уже не сердито, а обеспокоенно.
— Икуто-кун, я могу связаться с твоими родителями?
— Нет. Они умерли.
Это была не совсем ложь, ведь отец пропал без вести, а мать умерла для него, как только вышла замуж во второй раз.
Женщина устало приложила руку ко лбу.
— Но тебя же кто-то воспитывает.
— Отчим.
— Я бы хотела позвонить ему и попросить забрать тебя.
— Не нужно. Я сам дойду, — Икуто отвернулся, стискивая одежду в руках. — Не беспокойтесь.
Он уже прикидывал, куда можно отправиться спать. В городе полно укромных уголков, а на улице тепло и он точно не замерзнет. Другое дело, что добраться до этих мест хромому коту довольно-таки сложно.
— Икуто-кун, ты сбежал из дома?
— Нет.
— У вас с отчимом плохие отношения?
— Нет, все в порядке.
Мать Аму тяжело вздохнула.
— Я не могу отпустить тебя одного на ночь глядя. А если что-то случиться? Другое дело, что скажет папа… — она укоризненно посмотрела на дочь, которая стояла низко опустив голову. — Икуто-кун, какие у тебя отношения с моей дочерью? Вы друзья?
Он пристально посмотрел на Аму и вновь перевел взгляд на ее мать.
— Да. Должно быть, друзья.
— Ну хорошо. Можешь переночевать у нас, — сдалась женщина и добавила, обращаясь к дочери: — в кладовке был старый футон*, если выбить пыль, то вполне можно на нем спать.
— А как же папа?
— Папу я беру на себя, — женщина подмигнула и вышла.
Аму выглядела несчастной.
— Прости, я не хотел, чтобы так вышло, — Икуто, бросив вещи обратно на стул, вернулся на кровать.
Девочка покачала головой:
— Ничего страшного.
Он закрыл глаза, стараясь прогнать чувство вины. Получалось не особенно хорошо.
— Я так испугалась! — взволнованно пропищала Су.
— Мне всегда казалось, что мама Аму-чан более милая, — поделилась своим наблюдением Ран.
— Отчитать такого симпатичного котика… — тихо добавила Мики.
Тсукиёми усмехнулся.
— Сестла, сестла, покази мне своего бой-фленда! — раздался в коридоре детский голос.
— Ами! Он мне не бой-френд!
Икуто повернулся на бок, подложив руку под голову.
— Ну покази! — не уступал ребенок.
— Он спит! — зашикала на нее Аму.
— Сестла, ти плотивная!
Голоса постепенно стихали, доносясь словно через вату, и Икуто сам не заметил, как задремал.
***
Проснулся он от страшного грохота и подскочил на кровати. Сердце колотилось в горле. На полу, рядом с поваленным стулом, живописно растянулась Аму.
— До чего ты неуклюжая, мелкая.
— И-извини! Я не хотела тебя будить!
Дверь в комнату была распахнута настежь. Проследив за удивленным взглядом гостя, девочка тяжко вздохнула, поднялась на ноги и, прошлепав к кровати, плюхнулась на нее.
— Это папа настоял.
— Ты про дверь? — на всякий случай уточнил Икуто.
— Да. Он вообще хотел сначала ночевать вместе с нами, потом караулить в коридоре… В общем, договорились, что оставлю дверь открытой. Он будет проверять все ли… — она густо покраснела и еле слышно пролепетала, — …в порядке.
Икуто, все еще чувствуя себя немного виноватым, потянулся и широко зевнул.
— Я подумала вдруг тебе что-нибудь понадобиться, а ты не сможешь попросить… — ее щеки пылали. — Гостиная ведь на первом этаже… — осознав что сказала, Аму отчаянно замахала руками. — Не бери в голову. Ерунда!
Икуто лишь улыбнулся и, скатившись с края кровати, упал прямо на расстеленный футон.
— М-м…
Воцарилась тишина. Икуто мог расслышать каждый вдох Аму, он ожидал, что девочка заговорит, но та молчала. Наверное, действительно хотела спать.
В окно было видно убывающую луну, казавшуюся неправдоподобно большой. Серебристый свет лился в комнату, придавая ночи романтический оттенок. Икуто тихонько фыркнул, подумав, что запахи цветов, влетающие в приоткрытое окно, и стрекот цикад только усугубляют это ощущение.
— Эй… — тихо позвал он.
— Что? — так же тихо ответила она.
Икуто сел и положил скрещенные руки на край кровати, устроив на них подбородок.
— Ты правда встречаешься с Тадасе?
Аму подскочила, натягивая одеяло до подбородка.
— Ты чего это так внезапно?!
Икуто пристально вглядывался в ее лицо. Очаровательная смущенная девочка, которая совсем не понимает его. Да и как ей понять, если он не позволяет приблизиться? Только дразнит, потому что она забавно сердится. Откуда этому ребенку может быть известно о том, что он действительно ревнует ее к Тадасе.
Икуто немного завидовал ей, но в то же время был рад, что ее проблемы сводятся к выбору между несколькими мальчиками и небольшим школьным конфликтам. Море друзей, у ног самый желанный парень школы, полноценная семья и любящие родители — что еще нужно для счастья? У нее всегда есть крыша над головой, и хочется возвращаться домой по вечерам.
Он бы сделал все, чтобы до самого конца в ней осталась наивность и вера в лучшее, но это невозможно. Жизнь рано или поздно расставит все по своим местам.
Видимо что-то такое отразилось у него во взгляде, потому что Аму дотронулась до его руки.
— Икуто?
Эта жалость смущала его. Тсукиёми отпрянул, усаживаясь на футоне, стараясь меньше двигать больной ногой и машинально ища глазами свой инструмент. Он лежал там, где его оставила Аму — на полу, у изголовья кровати. Икуто коснулся футляра. Он ненавидел эту скрипку, но никогда бы и ни за что не расстался с ней, потому что это единственное что осталось ему от отца. Напоминание о тех временах, когда он играл им с Утао, и сестра не думала, что влюбилась в брата. Можно было ничего не бояться и чувствовать себя в безопасности. Когда отец ушел Икуто показалось, будто рухнула стена, защищающая их от внешнего мира. И тогда ему пришлось стать этой стеной.
— Эта скрипка дорога тебе? — Аму легла на живот, подперев голову руками.
Икуто усмехнулся, порой ему казалось, что она читает его мысли. Правда, не в том направлении.
— Она для меня, как любимая женщина, — Тсукиёми ухмыльнулся чуть шире, открывая футляр и чувственно проводя пальцами по грифу. — Никто не сможет ее заменить, — Аму вспыхнула. — Ты чего покраснела? Совсем еще дитя.
— И ничего я не покраснела! Извращенец!
Пусть все остается на своих местах. Они слишком разные, а у него излишне много проблем, чтобы вовлекать в это любимого человека.
Он закрыл футляр, подвинул поближе и лег, не убирая с него ладони. Тоска по Йору становилась все невыносимее. Даже если бы хранитель сейчас спал, можно было бы прижать яйцо к груди, чувствуя какое оно теплое. Он никогда не позволял себе подобного, но сейчас хотелось.
— Икуто, что ты будешь делать теперь? Как ты собираешься спасти Йору?
— Я не знаю, — глухо отозвался он.
— А…
— Я разберусь со своими неприятностями. Спи… Аму-тян.
Он сам не знал, зачем так обратился к ней, но девочка, конечно же, смутилась, прячась под одеяло с головой.
«Всегда бы была такой сговорчивой», — Икуто перевернулся на спину, разглядывая помещение. Взгляд, то и дело останавливался на яйцах, лежащих в корзинке на столе. Желание дотронуться до хранителя было почти невыносимым. Тсукиёми тихонько сел, косясь на Аму. Конечно, она не могла так быстро заснуть, но все же он надеялся, что не привлечет внимания. Икуто как можно бесшумнее добрался до стола и взял в руки зеленое яйцо.
— Что случилось? — сонно спросила Су, высунувшись из своего убежища.
— Тш-ш… — он приложил палец к губам, осторожно укладываясь обратно на футон.
Почему-то именно она, казалась ему более понимающей, и парень не ошибся. Внимательно посмотрев на Икуто своими зелеными глазищами, Су улыбнулась и скрылась в яйце, позволив положить себя рядом.
Он погладил теплую скорлупу пальцами, сразу почувствовав себя спокойнее, и заснул прежде, чем успел о чем-либо подумать.
* Футон (яп.) — лежанка.